Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Когда студенты говорили по-английски, Пикей чувствовал себя как дома. Он подкопил немного денег (больше, чем ему нужно было на еду) и купил несколько журналов «Ридерз Дайджест», чтобы пополнить свой словарный запас.
Когда его друзья говорили на хинди, это вселяло в него неуверенность. Он уже мало-мальски понимал язык, но плохо читал на деванагари[23], алфавит которого отличался от используемого в его родном языке ория. Пикей постоянно боялся, что друзья покажут текст, написанный на хинди, и попросят его прочитать.
В кафе колледжа он все чаще встречал юношу, который походил на мусульманина и, как потом выяснилось, действительно им был.
– Привет, меня зовут Тарик, Тарик Бег, – сказал он на хорошем английском, а затем похвастался, что его взяли в колледж вместо кого-то другого.
– Какая удача, – добавил он.
– Почему? – спросил Пикей.
– Спроси моего отца, – ответил Тарик, который вообще не казался высокомерным.
– Твоего отца?
– Мой отец – Мирза Хамидулла Бег. Разве ты о нем никогда не слышал?
– Известное имя, но нет… расскажи! Он знаменит?
– Он главный судья Высшего трибунала.
– О, Тарик, ты сын могущественного человека.
– Да, к сожалению, это так.
– К сожалению?
Они оба интересовались философией. Но ни Пикея, ни Тарика не привлекали индуистские тексты, которые брахманы считали такими важными. Они с удовольствием читали буддийские и джайнистские источники и суфийских мистиков. Часами они могли сидеть в кафе и говорить о познании природы человека и расширении сознания, а когда оглядывались вокруг, то неожиданно для себя обнаруживали, что сторож уже пришел закрывать кафе.
Пикей в то время жил на улице, и Тарик позвал его к себе домой.
– Ты можешь спать у меня на полу. Папа не будет против.
Семья Бег жила в тенистом пригороде на юге Дели в двадцатикомнатном дворце в стиле барокко с девятью ванными. Вскоре после того как Пикей подружился с самым богатым студентом колледжа, сестра Тарика вышла замуж. Семья устроила большую вечеринку в саду дома с роскошным буфетом. Большая часть индийской политической элиты была приглашена, в том числе премьер-министр Индира Ганди. Но Пикея не позвали на праздник. Пока гости подъезжали к главному входу, он лежал в комнате Тарика на полу и ждал, когда друг незаметно принесет ему с праздника тарелку с едой. Он лежал в закрытой комнате и чувствовал себя маленьким и незначительным.
Пикей слышал шум голосов, смех, звон бокалов и музыку. Он вдыхал запах угощений. Только поздно вечером Тарик пришел с тарелкой еды.
«Ты можешь спать у меня на полу.
Папа не будет против».
Он жил в комнате Тарика уже три месяца. Несмотря на огромные финансовые различия между друзьями, оба чувствовали, что у них много общего. Но мечты, планы на будущее и философию можно было обсуждать только тогда, когда Пикей решал один важный вопрос. Каждый раз, когда они встречались, Пикей сначала спрашивал Тарика, есть ли что-то поесть. Когда много лет спустя они возобновили контакт и стали переписываться по электронной почте, самым сильным воспоминанием Тарика о его бедном друге студенческих лет было то, что тот постоянно голодал. Голод всегда стоял на первом месте, и когда был утолен, они могли посвятить время Будде.
Отцу Тарика все меньше нравился бедный друг сына. Главный судья был вежлив с Пикеем и почтительно его приветствовал, как и подобало благовоспитанному бывшему студенту Тринити-колледжа и Кембриджа, но отец все чаще отчитывал Тарика, и сын постоянно заступался за своего менее обеспеченного друга.
Тарик рассказал Пикею, что отец пытался убедить его не общаться с бедным мальчиком из джунглей и вместо этого посоветовал ему заводить друзей из известных состоятельных семей. Ситуация становилась сложнее день ото дня. В конце концов Тарику пришлось соврать, что Пикей уехал, но на самом деле он разрешил бедному другу тайно жить в их доме. Тарик начал украдкой носить еду из столовой в свою комнату. Когда к Тарику, живущему в одном крыле дворца, приходил отец, живущий в другом крыле, Пикею приходилось прятаться в шкафу. Там он стоял в темноте, испытывая страх и стыд, и вслушивался в громкий голос судьи.
Всю весну 1973 года он прятался от отца Тарика и остальной семьи. Как долго это продолжалось, не может сегодня точно сказать ни тот, ни другой. Наверное, Пикей съехал в один майский день, когда ртуть угрожала взорвать хрупкий стеклянный термометр, а асфальт на Коннот-Плейс плавился, как горячая карамель. А может быть, это произошло в начале лета, когда юго-западный муссон принес свинцовые облака, отмыл улицы столицы и выгнал сильную жару. Никто уже не знает точно. Зато Пикей часто вспоминает, что Тарик, который поклялся никогда не оставлять его в беде, был лучшим другом на земле. С таким другом мир казался лучше.
В одну из душных весенних ночей на полу в комнате Тарика Пикей увидел дурной сон. После пробуждения остались только страх и ужас. Мокрый от пота, он открыл глаза и увидел свою мать, которая подошла к нему в темноте комнаты. Она была окутана слабым светом зари, ее мокрое сари прилипло к телу, как будто она только что вернулась с утреннего омовения в деревенской реке. Как обычно, ее черные волосы намокли, на голове она несла глиняный кувшин с водой.
– Как мама может быть здесь? В Нью-Дели? – спросил себя Пикей.
– Скоро все изменится, – сказала она угрюмо и поставила кувшин на пол.
– Мой земной путь подходит к концу, – продолжала она. – Суна Поа[24], ты должен заботиться о своей сестре, не забывай, что она у тебя одна.
Он снова открыл глаза и теперь очнулся по-настоящему. В комнате не было никого, кроме него и Тарика, глубоко и спокойно спавшего в своей кровати. Было половина четвертого утра. Он вспомнил то прекрасное чувство, когда мать еще была рядом и утешала его. Но он понял: это чувство защищенности поколебалось, ведь она сказала, что что-то не в порядке. Чем больше он думал о ее последних словах, тем чаще билось сердце. Он не мог больше лежать на полу, как будто ничего не произошло, и уж точно не мог снова заснуть.
Чтобы не разбудить Тарика, Пикей взял свои вещи, выскользнул из дома и пошел на вокзал. Он без колебаний запрыгнул в вагон, в котором пассажиры без мест теснились на деревянных скамейках. И менее чем через час после того, как он проснулся на полу от вещего сна, поехал на восток.
Три дня спустя, после четырех пересадок, он ехал на автобусе по длинной, полной выбоин дороге в Атмолик и вот уже видел перед собой родительский дом.
Шридхар вышел и удивленно посмотрел на сына, который стоял перед ним в мятой одежде, со спутанными волосами, вспотевший и грязный с головы до ног.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
