И он все бродил и бродил по своим новым владениям.
Отыскав бабушкин старый фруктовый сад и глядя на груши и яблоки, сиротливо лежавшие под деревьями, он подумал: «Как жаль, я не смогу съесть и половины. Надо бы…» И забыл, о чем думал, очарованный тишиной и покоем.
Он любовался лунным светом, мерцавшим в просветах между стволами, восторженными глазами смотрел и на сами деревья, сплетал из листьев венки, которые вешал себе на шею. В эту первую ночь он так и не ложился спать.
А утром зазвенел старинный колокольчик, все еще висевший над решетчатыми воротами. Хемуль встревожился. Кто-то хотел войти в его парк, кому-то что-то от него было нужно. Он осторожно забрался в кустарник, росший вдоль стены, и затаился. Колокольчик вновь зазвонил. Хемуль вытянул шею и увидел совсем крошечного хомсу, стоявшего за воротами.
– Уходи отсюда, – испуганно закричал Хемуль. – Это частное владение. Я здесь живу.
– Я знаю, – ответил малыш Хомса. – Меня послали хемули, чтобы я принес тебе обед.
– Ах, вот оно что, очень мило с их стороны, – кротко молвил Хемуль. Он отпер замок и, чуть приоткрыв ворота, принял корзину с провизией. И тут же снова закрыл ворота. Но Хомса все не уходил, и какое-то время они молча смотрели друг на друга.
– Ну, а как ты вообще поживаешь? – едва скрывая нетерпение, спросил Хемуль. Он переминался с ноги на ногу, и больше всего на свете ему хотелось снова укрыться в своем парке.
– Плохо, – признался Хомса. – Всем нам очень плохо. Нам, малышам. У нас больше нет парка и аттракционов. И нам всем очень грустно.
– А… – отозвался Хемуль, уставившись себе под ноги. Ему ужасно не хотелось думать ни о чем грустном, но он так привык выслушивать других, что был не в силах уйти.
– Тебе, наверное, тоже грустно, – посочувствовал ему Хомса. – Ты раньше прокалывал дырочки в билетах. Но если перед тобой стоял какой-нибудь совсем маленький грязный оборвыш, ты щелкал щипцами только для вида. Ты пропускал нас два или три раза по одному и тому же билету!
– Это просто потому, что я не очень хорошо вижу, – объяснил Хемуль. – Тебе не пора домой?
Хомса кивнул, но по-прежнему не уходил. Он подошел вплотную к воротам и, просунув мордочку сквозь решетку, прошептал: «Дядюшка Хемуль, у нас есть тайна».
Хемуль в испуге отшатнулся, он не любил чужих тайн и секретов. Но Хомса возбужденно продолжал:
– Мы почти все спасли и спрятали в сарае у Филифьонки. Ты даже не знаешь, как нам пришлось попотеть: мы тайком убегали по ночам и вылавливали все это из воды, снимали с деревьев, потом сушили, чинили и старались, чтобы все выглядело, как раньше!
– О чем ты говоришь? – спросил Хемуль.
– Об аттракционах, конечно! – закричал Хомса. – Мы нашли все, что смогли, все, что сохранилось! Правда, здорово?! Если хемули сумеют собрать вместе все эти кусочки, ты снова сможешь пробивать дырочки.
– Ох, – вздохнул Хемуль и опустил корзину на землю.
– Здорово, да? Ты небось и не ожидал, что услышишь такую новость. – Хомса радостно засмеялся, помахал на прощанье и исчез.
На следующее утро Хемуль с замиранием сердца ждал у ворот, и как только он увидел Хомсу, сразу же закричал:
– Ну, что? Как дела?
– Они не хотят, – сказал убитый горем Хомса. – Вместо этого они хотят открыть каток. А большинство из нас впадает на зиму в спячку, да и кто даст нам коньки?..
– Какая жалость! – облегченно воскликнул Хемуль.
Хомса не отвечал, он был слишком огорчен. Молча передав корзину, он ушел.
«Бедное дитя», – подумал Хемуль. Подумал – и снова вернулся к размышлениям о хижине из листьев, которую он собирался построить на развалинах бабушкиного дома.
Пребывая в отличном настроении, Хемуль весь день провозился с хижиной и не прерывал своего занятия до тех пор, пока не стемнело настолько, что уже нельзя было продолжать работу. Счастливый и усталый, он улегся спать и на следующее утро встал довольно поздно.
Когда он пришел к воротам, чтобы забрать свой обед, Хомса уже ждал его. На крышке корзины лежало письмо, подписанное множеством ребятишек. «Дорогой дядюшка-из-парка, – прочитал Хемуль. – Мы принесли тебе это, потому что ты очень добрый, и мы, наверное, сможем приходить к тебе поиграть, потому что мы тебя любим».
Хемуль ничего не понял, но им овладело ужасное предчувствие.
И тут он увидел такую картину. За решетчатыми воротами дети разложили все, что сумели найти из обломков аттракционов. А нашли они немало. Большая часть их находок была изломана и собрана вновь, но совершенно неправильно. Так что взгляду представлялось довольно странное зрелище: все предметы словно утратили свое первоначальное назначение – пестрый мир дерева, шелка, стальной проволоки, бумаги и покрытого ржавчиной железа с грустью и надеждой взирал на Хемуля.
Хемуль в панике бросился бежать. Укрывшись в парке, он вновь занялся своей хижиной отшельника.
Он все строил и строил, но ничего у него не получалось. Он никак не мог сосредоточиться и работал слишком торопливо, думая при этом о чем-то постороннем. И вот крыша вдруг завалилась набок, и вся хижина рухнула к его ногам.
– Ну нет, хватит, – сказал Хемуль. – Я не хочу. Я же научился говорить «нет». Я на пенсии. Я хочу делать только то, что мне нравится. И ничего больше.
Он повторил это несколько раз, и каждый раз все более решительно. Затем поднялся, пересек парк, открыл ворота и начал затаскивать весь тот хлам, что валялся за воротами.
Ребятишки расселись на высокой, местами обвалившейся стене, окружавшей парк. Точь-в-точь как воробышки, только притихшие.
Время от времени кто-нибудь шепотом спрашивал:
– А что он сейчас делает?
– Тс-с, – отвечали ему. – Он не любит, когда ему мешают.
Хемуль развесил на деревьях фонарики и бумажные розы. Теперь он возился со штуковиной, которая когда-то была каруселью. Ни одна из ее частей совершенно не подходила к другой, а половина карусели и вовсе отсутствовала.
– Ничего не выйдет, – рассердился Хемуль. – Вы только посмотрите! Сплошной хлам и старье! Нет, нет! Не надо мне помогать!
Ропот пронесся над каменной стеной, однако никто не произнес ни слова.
