Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
С самого начала поведение Кортеса резко отличалось от поведения любого другого руководителя экспедиции.
Одним из первых своих приказов по прибытии на Косумель он велел заковать в цепи Камачо, штурмана судна Педро де Альварадо, за то, что тот не подчинился приказам и вышел в море, не дождавшись остальных судов флотилии. Кроме того, он приказал людям Альварадо, ограбившим деревню, вернуть захваченную ими добычу. Жителям деревни подарили бусы и велели просить касика ближайшего города нанести визит в лагерь испанцев. Проводились также постоянные проверки, осматривались пушки, мушкеты и арбалеты, люди практиковались в стрельбе и тренировали лошадей.
Флотилия снова пустилась в путь только 4 марта. К тому моменту Кортесу удалось сформировать из своих людей нечто, напоминающее дисциплинированную силу. Все это время он общался и торговал с местными жителями, а поскольку Косумель был местом паломничества и поклониться идолам туда приезжали касики из многих городов Юкатана, к моменту отплытия он многое узнал о стране из первых рук. Если бы он разрушил идолов и воздвиг на их месте крест, об этом, как ему хорошо было известно, говорили бы по всему Юкатану. Он же проводил политику «холодной войны», направленную на смягчение сопротивления, и предоставлял самому времени воздействовать на умы местных жителей.
Находясь на Косумеле, Кортес привлек в свои ряды некоего испанца по имени Агилар, который вместе еще с пятнадцатью моряками потерпел там крушение восемь лет назад на пути с Дарьена в Санто-Доминго. Агилар оказался полезным приобретением, поскольку все это время находился в рабстве у индейцев и говорил на языке табасков, и именно Агилару Кортес, как полагают, сделал очень о многом говорящее замечание: когда бывший раб предложил отвести его в место, где можно найти некоторое количество золота, Кортес ответил, что не гонится за подобной мелкой выгодой, а находится здесь с целью служить Богу и королю. Под этим, разумеется, подразумевалось, что Кортес заинтересован только в полном завоевании.
Должно быть, невероятно трудно было держать флотилию из одиннадцати судов вместе вблизи низкого берега, изобилующего не нанесенными на карты мелями, где северный ветер в любой момент мог задуть с ураганной силой. Даже огибая мыс Каточе, Кортес вынужден был дважды возвращать всю свою флотилию, чтобы не потерять отставших. И все это время он изучал всевозможные заливы и изгибы берега, проверяя открытия Грихальвы, и сам исследовал новые земли. Бока-де-Терминос казался подходящим портом для организации поселения, и вперед на разведку был послан Эскобар, капитан быстрого, мелко сидящего в воде судна. Он обнаружил, что земля в этом месте плодородна и богата дичью. Он также нашел здесь борзую суку, оставленную людьми Грихальвы или, может быть, Кордовы. Собака выглядела гладкой и упитанной и, завидев суда, сама вышла на берег, помахивая хвостом. Однако когда подошли Кортес и остальные суда экспедиции, они не нашли никаких следов Эскобара. Сильный южный ветер отнес его судно далеко в море, а когда с ним справились, оказалось, что их отнесло назад к точке почти напротив Чампотона, где и Кордова, и Грихальва понесли такие серьезные потери.
Берналь Диас, вероятно, прав, когда пишет, что Кортес хотел высадиться в этой точке и преподать здешним воинственным индейцам урок. Такая акция была бы очень полезной с точки зрения политики, однако в плане навигации место представляло большую опасность: слишком мелкое устье реки не позволяло судам войти, а мели Чампотона вынудили бы суда встать на якорь в нескольких милях от берега. Кроме того, преобладающие ветры способствовали очень высоким приливам. В любом случае ветер на данный момент был попутным для дальнейшего продвижения вдоль берега, а безопасная якорная стоянка Грихальвы в устье реки находилась на расстоянии всего трех дней пути.
Этой стоянки достигли 12 марта, причем более крупные суда встали на якорь немного мористее, а мелкие суда, заполненные солдатами, укрылись за островом, который в наше время называется Бальиция. Здесь, в более спокойных водах, солдаты пересели в лодки и направились на веслах вверх по реке, чтобы высадиться на том самом поросшем пальмами мысу, на котором высаживалась экспедиция Грихальвы. При этом они оказались примерно в миле от индейского города Потончана, который позже назвали Табаско по имени касика этого района. Однако жители Табаско, отнесшиеся к Грихальве дружески и давшие ему золота, на этот раз были настроены враждебно. Берег реки и мангровые топи кишели вооруженными воинами, многие из которых были на каноэ, а в самом Табаско их собралось еще около двенадцати тысяч. Кортес послал Агилара в город, чтобы тот попытался убедить индейцев позволить его людям высадиться, набрать воды и купить продуктов, но жители Табаско были настолько затравлены жителями Чампотона за их неспособность отбить нападение людей Грихальвы, что твердо решили не допустить высадки.
Итак, мы подходим к первому из многих сражений, которые вынуждено было вести небольшое воинство Кортеса. Утром 13 марта отслужили мессу, и люди заняли места в лодках. Авила с сотней людей отправился атаковать город, тогда как Кортес с остальными остались в долине реки. Навстречу им вышли каноэ, и Кортес снова остановился для переговоров, пытаясь через Агилара добиться разрешения на мирную торговлю, говоря о Боге и короле, которому он служит, и внимательно следя за тем, чтобы Диего де Кодой, королевский нотариус, записал все его мирные предложения. Однако все было бесполезно, и при попытке высадиться испанцы были встречены дождем стрел с обожженными наконечниками. В ответ на воинский клич «Сантьяго» раздался воинский клич индейцев «Аль калачиони», что означало призыв убить самого Кортеса. Но огнестрельное оружие и фехтовальное искусство испанцев постепенно позволили им получить преимущество, и, когда город был наконец взят, Кортес собрал своих людей на центральной площади крепости, где располагались большие общественные здания и три храма с идолами. Здесь, в присутствии своих солдат и королевского нотариуса в качестве свидетелей, он формально объявил о взятии этой земли во владение именем короля.
В этой небольшой стычке было ранено четырнадцать испанских солдат, однако в ходе только что начавшейся кампании конкистадоры, казалось, рассматривали раны всего-навсего как временное неудобство. Только мертвые считались потерями. Остальные шли вперед и сражались, и если не умирали, то раны их заживали.
Именно здесь, в Табаско, сбежал Мельчиор, индеец– переводчик. По его совету индейцы предприняли крупномасштабную атаку на испанский лагерь на мысу. Но к этому моменту Кортес успел высадить на берег лошадей. После долгого заключения в тесных корабельных клетушках лошади чувствовали себя скованно и почти боялись двигаться. Тем не менее на них надели увешанные колокольчиками стальные нагрудники, рыцари также облачились в стальные доспехи и вооружились копьями. Эта маленькая кавалерия составляла наиболее мощную силу Кортеса – в XVI веке это был эквивалент современного броневого подразделения, тем более что боевые кони не были знакомы индейцам. Численное превосходство индейцев над испанцами составляло триста к одному, стрелы и камни из пращей сыпались словно град, и, когда Меза, начальник артиллерии, выстрелил из своих пушек, индейцы начали подбрасывать в воздух землю и солому, чтобы скрыть вызванный выстрелами хаос. «В этой битве на каждого из нас приходилось столько индейцев, что поднятая ими пыль ослепила бы нас, если бы Господь в своем неизменном милосердии не пришел нам на помощь». В этой фразе нет ничего надуманного или искусственного. Испанцы по-прежнему сражались в крестовом походе и непоколебимо верили, что являются воинами Христа и что Бог на их стороне.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
