Знакомые очертания Родоса появились на юге, прямо по курсу.
Соклей сказал:
— Мы будем там вскоре после полудня.
— Угу, — ответил Менедем без всякого энтузиазма.
Соклей посмотрел на него с любопытством.
— Разве ты не рад провести дома пару лишних дней?
— Нет, — честно признался Менедем.
«Боги, — подумал Соклей, когда его двоюродный брат с окаменевшим лицом направил акатос на юг, не добавив больше ни слова. — Да его отношения с отцом, должно быть, еще хуже, чем я думал».
* * *
— Стой! — крикнул Диоклей, и гребцы сложили весла.
Моряки кинули канаты двум портовым рабочим, которые быстро пришвартовали «Афродиту» к одной из пристаней Великой гавани Родоса.
— Что вы здесь делаете? — удивился рабочий, забрасывая грубый льняной канат вокруг столба. — Никто не думал, что вы вернетесь раньше осени. Попали в беду в Кавне? — Он с хитрой усмешкой оглядел торговую галеру и ее капитана.
— Да, нам и вправду пришлось спешно оттуда уйти, — ответил Менедем, и рабочий ухмыльнулся еще шире.
«Значит, ты еще не слышал новостей», — подумал Менедем.
Он тоже улыбнулся — про себя — и, выдержав приличествующую случаю драматическую паузу, продолжал:
— Птолемей вторгся в Ликию и с армией, и с флотом. Он взял Фазелис, двинулся на запад и, вероятно, скоро захватит всю страну. Командующий гарнизоном Антигона в Кавне собирался схватить тамошнего родосского проксена, поэтому мы взяли с собой Киссида и его семью и убрались оттуда.
— Птолемей в Ликии?
Это спросил не только один рабочий — почти все, находившиеся в пределах слышимости, произнесли это хором. Все головы повернулись на северо-восток, как будто люди собирались увидеть отсюда Птолемея. Стал нарастать возбужденный говор.
— К закату весь полис только и будет говорить, что об этих новостях, — заметил Соклей.
— Наверное. Новости и впрямь важные, — ответил Менедем. — А теперь мы должны отвести Киссида и его родню к здешнему проксену Кавна. Ты знаешь, кто представляет интересы Кавна на Родосе?
— Не тот ли меняла, которого зовут Хагесидам? Его легко найти — за столом на агоре, где чужестранцы могут обменять серебро на родосские деньги.
— И где он может хорошенько заработать, — добавил Менедем. — Менялы никогда не голодают.
Он возвысил голос:
— Киссид! Эй, Киссид! Бери своих родственников и пошли с нами. Мы отведем тебя к проксену Кавна. Он устроит все твои дела.
— Перекинь сходни на пирс, — отозвался Киссид. — Когда я снова окажусь на суше, я поцелую землю.
Менедем отдал соответствующий приказ.
Сияя на солнце лысиной, Киссид поспешил на причал, за ним следовали его родные. Он суетливо дошел до конца сходней, ступил на родосскую грязь и выполнил свое обещание.
Соклей вынул изо рта обол и дал монетку парню, стоявшему на пристани.
— Ступай в дом моего отца — это рядом с храмом Деметры в северном конце города. Дай знать, что мы вернулись и что скоро появимся. Отец Менедема живет в соседнем доме, загляни и к нему тоже.
— Да, скажи моему отцу, что мы вернулись, — кивнул Менедем без малейшего энтузиазма.
Желая оттянуть момент, когда он снова увидит Филодема, он продолжил:
— Пошли напугаем старого Хагесидама. — И сам двинулся по сходням на причал.
Его двоюродный брат последовал за ним, то и дело оглядываясь через плечо.
— А ты уверен… что здесь все будет в порядке?
— Я тебя знаю, — открыто рассмеялся Менедем. — Ты имеешь в виду не «все», а свой драгоценный череп грифона. Скажи, дорогой: найдется ли настолько безумный вор, чтобы его украсть?
У Соклея побагровели уши.
— Думаю, череп кое-что стоит, — с достоинством произнес он. — И полагаю, философы в Афинах со мной согласятся.
— А кто-нибудь еще согласится? — спросил Менедем.
Соклей доказал свою непоколебимую честность, покачав головой.
Менедем снова засмеялся. Он и сам прекрасно понимал, что другой ответ на его вопрос маловероятен.
— Пойдем с нами! — помахал он Киссиду. — Мы с братом отведем тебя к проксену.
Ну а когда с этим будет покончено, у него не останется иного выбора, кроме как пойти домой, — Менедем это знал.
* * *
Отец ждал его во внутреннем дворе.
— Я слышал, ты вернулся домой, — сказал Филодем вошедшему сыну, — но еще не слышал — почему.
— Сейчас я тебе объясню, — ответил Менедем.
Оба направились к андрону, и сын по дороге, не останавливаясь, рассказал отцу всю историю.
— …В общем, — закончил он, — у меня не было иного выхода, кроме как привезти Киссида и его семью на Родос.
Отец внимательно смотрел на него.
«Он смотрит не на меня, а сквозь меня», — нервно подумал Менедем.
Где-то снаружи дятел забарабанил по древесному стволу, и этот звук заставил юношу вздрогнуть.
— Не нужно подпрыгивать, сын, — проговорил Филодем. — Я тоже не вижу, что еще ты мог бы сделать. Если человек принимает тебя как друг, ты не можешь бросить его на поживу врагам.
Менедем постарался ничем не выказать своего облегчения.
— Именно так я и подумал. Он взял нас в свой дом, хотя и знал, что это может разозлить капитана Антигона. А потом пришли новости насчет Птолемея…
— Да. — Филодем кивнул. — Это тоже вписывается в картину. Если Птолемей движется через Ликию, война у самого нашего порога. Я хотел бы, чтобы она была где-нибудь подальше. Если Птолемей и Антигон начнут колошматить друг друга по соседству, то один из генералов обязательно заметит, какие у нас прекрасные гавани и какие из нас выйдут ценные подданные.
Хотелось бы мне ответить, что ты ошибаешься, господин.
Менедему хотелось бы так ответить по разным причинам. Не только из-за того, что он беспокоился о родном полисе, но и потому, что он не привык соглашаться с отцом.
Чтобы не думать об этом, Менедем сменил тему разговора:
— Какой опсон Сикон приготовит для нас нынче вечером?
— Не знаю, — ответил Филодем. — Он побежал на рынок, как только парень из порта явился сюда, крича, что «Афродита» вошла в гавань. Когда Сикон уходил, он еще возмущался, что ему никто ничего заранее не сказал. — Филодем возвел глаза к потолку. — Ты же знаешь, какие они — повара.
— Да уж, это все знают, — ответил Менедем.
Как и любой домашний повар, Сикон был рабом, но, поскольку был мастером своего дела и единолично правил кухней, частенько держал себя словно хозяин дома. Менедем поднялся с кресла.
