Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Вообще-то, если присмотреться повнимательнее, у Мордюковой и её соперницы было немало и общего. Во-первых, ровесницы (обе 1925 года рождения, только Ноябрина, как мы помним, была ноябрьским ребёнком, а вот той, другой актрисе, могли бы при рождении дать имя Юлия — июльской была, то есть чуть старше Мордюковой). Обе родились на Украине — одна в Донецкой области, другая — в Полтавской. Из бедных крестьянских семей обе — это уж само собой (хотя в те времена кое-кто своё социальное происхождение и сознательно стремился принизить, потому что детям рабочих и крестьян, считалось, сделать карьеру в советской стране было всё-таки проще, чем потомственным интеллигентам, не говоря уже о дворянах и прочих «чуждых элементах»). Отец Нонниной соперницы после коллективизации работал директором совхоза, мать — председателем колхоза! Как тут не провести параллель с Ириной Петровной Мордюковой, тоже возглавившей колхоз на Кубани?! И это ещё не все схожие моменты…
Пора, впрочем, перестать интриговать читателя и назвать имя и фамилию актрисы, о которой мы ведём речь. Конечно же, это была Клара Лучко (по отчеству, Степановной, в то время её ещё не называли). Отец её, Степан Григорьевич, был родом из села Лучки, откуда и была унаследована фамилия их семейной династии. Многие отзывались о родителях Клары как о людях добросердечных, совестливых, не говоря уже о прирождённом трудолюбии. Хотя должности их по тогдашним временам позволяли создать достаточно привилегированные условия для себя и своих детей, супруги Лучко не злоупотребляли служебным положением. Как и родители Нонны Мордюковой, верили в коммунистическую идею, в построение светлого будущего, справедливого для всех общества… Мать Клары очень любила петь, а звучание её голоса слушатели недаром называли «серебряным». В молодые годы в родном селе она пела в церкви (опять-таки вспомним в этой связи схожую молодость Ирины Мордюковой). Да не с кем-нибудь пела, а с самим Иваном Козловским, будущим великим певцом. В первые послереволюционные годы среди крестьянства проявилась большая тяга к искусству. Особенно охотно принимались сельчанами всяческие спектакли и концерты, которыми тогдашние жители украинской глубинки не были избалованы. Так вот, мать Клары Лучко в молодости участвовала в самодеятельной театральной труппе, которая путешествовала по окрестным сёлам и ставила спектакли — преимущественно по произведениям классиков украинской литературы. Позже, правда, она оставила сферу искусства (хотя петь продолжала), потому что была направлена на ответственную работу — выявление и воспитание беспризорников, которые после Гражданской войны наводняли города по всему Советскому Союзу. А позже, как мы уже говорили, возглавила колхоз.
Надо сказать, однако, что материнская тяга к сценическому искусству не сразу передалась её дочери. К тому же Клара Лучко, как многие девочки, считала себя очень некрасивой, не могла без слёз взглянуть на свою внешность. Особенно доставалось ей за слишком «долговязую» и несуразную фигуру. Нахватавшиеся сведений о заморских животных, ровесники даже окрестили девочку Жирафой, что, понятное дело, не прибавило той уверенности в себе.
В отличие от Нонны Мордюковой, в школе Клара Лучко училась хорошо и с поведением особых проблем не имела. Было это уже в Полтаве, куда из сельской местности переехала их семья. Тут Клара закончила семилетку, где преподавание велось на украинском языке. Скорее всего, в серьёзном и ответственном отношении девушки к учёбе сыграла роль её тётка, которая сама была малограмотной, как и многие немолодые люди в те годы, но важность образования понимала хорошо и сумела внушить эти убеждения своей племяннице, следила за её учением и за поведением в школе. То есть играла фактически роль воспитательницы вместо вечно занятых работой родителей.
С началом войны отец Клары был призван на фронт, а остальная семья Лучко эвакуировалась в Среднюю Азию. Уже там Клара закончила десятый класс. Встал вопрос о будущей профессии, и вот тут-то счастливый случай дал в руки молодой выпускнице газету с объявлением о проводившемся наборе на первый курс во Всесоюзный институт кинематографии. Институт в эти годы тоже находился в эвакуации и как раз в Средней Азии, в Алма-Ате. Клара, почувствовав тягу к актёрской профессии, отважилась написать во ВГИК с просьбой более подробно разъяснить ей требования к поступающим (как тут опять не вспомнить историю Нонны Мордюковой с её письмом к актёру Николаю Мордвинову?). Получила из института ответ и окончательно утвердилась в своём намерении. Увы, мать была настроена против такого выбора: ей хотелось, чтобы дочь получила какую-нибудь более солидную профессию вроде медицинского работника или юриста, а не гналась за призрачным и эфемерным актёрским счастьем. Но дочь сумела настоять на своём и в конце концов получила благословение на поездку в Алма-Ату. Это было в сорок третьем году, когда Нонна Мордюкова ещё жила на Кубани, только что освобождённой от фашистов, работала по 16–18 часов в поле и изыскивала любую возможность помочь семье в добыче продовольствия, в том числе совершая рискованные вылазки за колосками на колхозные поля.
Вступительный экзамен у Клары Лучко во ВГИК тоже не обошёлся без «форс-мажора», как спустя пару лет это приключилось с Нонной. Правда, юная украинка приехала на испытания достаточно подготовленной — выучила несколько стихотворений, басен, а главное — отрывок из поэмы «Зоя», посвящённой подвигу юной партизанки Зои Космодемьянской, замученной фашистами под Москвой в первую военную зиму. Однако в аудитории, где проходил экзамен, перед требовательными лицами педагогов, девушку вдруг поразил настоящий приступ паники. В растерянности она не могла вымолвить ни единого словечка. Слёзы навернулись на глаза, всё казалось потерянным, но глава комиссии, а им был Борис Бибиков, будущий педагог Мордюковой, пришёл на помощь растерявшейся абитуриентке. Действовал он при этом неординарно — не стал дожидаться, пока Клара снова придёт в себя и обретёт голос, чтобы прочитать обязательную поэтическую программу, а предложил ей сымпровизировать небольшую сценку. Дескать, представьте, что вы увидели, как в реке тонет ваша лучшая подруга. Вот-вот погибнет. Ваши действия?
Клара удачно сыграла предложенный ей этюд. Заламывая руки, стеная и плача, она металась по воображаемому речному берегу. Члены комиссии переглянулись — и Лучко была зачислена во ВГИК. Причём попала она в мастерскую не к Бибикову и Пыжовой, а к Герасимову и Макаровой.
Любопытно, однако, что новоявленная студентка не сразу раскрыла перед педагогами потенциал своего таланта. Числилась в середнячках, и особо её никто не хвалил. При этом, как показывали учебные этюды и прочие испытания, импонировали ей больше всего такие роли, которые сыграть можно было ярко, насыщенно, по-настоящему сочно и убедительно (вспомним начало карьеры самого Герасимова, считавшегося тоже эксцентричным актёром и мастером сценического рисунка). А вот полутона, приглушённые и мягкие краски в образе той или иной героини удавались Кларе хуже.
Герасимову, как и следовало ожидать, импонировали такие черты в характере и сценическом настрое его ученицы. С лёгкой руки мастера, уже на четвёртом курсе Клара дебютировала в кино, сыграв роль геолога Бэлы в фильме «Три встречи». Фильм вышел на экраны в 1948 году, когда девушка заканчивала институт. Не самая главная роль, но исполненная достаточно ярко и убедительно, давала Лучко надежду на скорое продолжение кинематографической карьеры. А пока она приняла участие в своём дипломном спектакле, которым оказалась уже не раз упоминавшаяся нами «Молодая гвардия». Герасимов доверил ей одну из главных ролей — Ульяны Громовой, и Клара своей талантливой игрой заслужила в итоге оценку «отлично».
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
