— Дамы и господа, я просто хочу сказать, что я безумно счастлива быть сегодня за этим столом, — начала я. — Нет, правда, я очень-очень счастлива.
— Хорошо, — прошептал Брайан. — Можешь садиться.
— Минутку, — сказала я. — Я еще не закончила. Дамы и господа, мне нужно кое в чем признаться. — Я снова подняла бокал и отпила шампанского. — Когда я заплакала во время церемонии, это было вовсе не потому, что меня бросили неделю назад. Нет, я заплакала, потому что была та-а-ак счастлива. И как же мне не радоваться, если двое моих лучших друзей поженились?
— Спасибо, спасибо, — зааплодировал Брайан в надежде заткнуть меня. Никто к нему не присоединился. Он вздохнул, смиряясь с тем, что его благородный порыв потерпел фиаско.
— Как же мне не радоваться? — спросила я гостей. — Ну и что, что меня только что бросили. Ибо это так, господа. Меня в очередной раз продинамили. Мной попользовались, скомкали и вышвырнули, как вчерашнюю газету. Избавились без угрызений совести, как французы от ядерных отходов.
«Отличное сравнение», — похвалила я себя. Кто-то хихикнул.
— Нет, — продолжала я. — Я просто хочу сказать, что я дико, до слез счастлива оказаться сегодня здесь, с вами, дамы и господа, и видеть, как Билл и Мэри скрепляют свою любовь узами брака. И еще хочу сказать, что, хоть меня и бросил только что этот урод, имени которого я не хочу называть, я надеюсь, что Билл и Мэри никогда не разведутся. Потому что, хоть я сама и не разводилась никогда, мне кажется, теперь я знаю, что это такое.
— Лиззи, — сделал еще одну попытку Брайан.
Но меня уже нельзя было остановить.
— Это ужасно, ведь правда? — спросила я у зала. — Развод. Вот спросите у миссис Бэгшот, — я кивнула в сторону матери Мэри. — Это просто кошмар. Остаться одной, как последняя конфета в шоколадной коробке. Как последний кусок на блюде. Как дерьмо на подошве ботинка, которым жизнь наступила на тебя.
В зале повисла мертвая тишина.
— Потому что нет ничего хуже, чем посвятить кому-то четыре года своей драгоценной жизни, отдаваясь целиком, без остатка. Любить его, поддерживать и обстирывать. Гладить рубашки и готовить завтраки. Убирать за ним в ванной и даже ездить в аптеку за мазью от геморроя, не боясь, что все подумают, что геморрой у тебя (видите ли, он не может поехать сам, он стесняется). А потом он берет и бросает тебя, и ты даже не успела заплакать, а уже оказалась на улице с чемоданом в руках… Это что, справедливо? — Я с размаху стукнула кулаком по столу. — Это что, такая благодарность? — спросила я у гостей. — Это что, и есть любовь? Давать, давать, давать — и в итоге остаться ни с чем? Вы думаете, я должна была предвидеть такой исход? Должна была одновременно спать с другими, чтобы, когда наступит конец, не чувствовать себя такой идиоткой? Неужели я — самая глупая женщина в Англии? Может, мне надо было зарезать его, пока была такая возможность? Оправдали бы меня, посчитав, что он сам нарвался? Как вы считаете, миссис Бэгшот? Где мы с вами ошиблись?
— Кто-нибудь, уведите ее, — крикнула та в ответ. — Не видите, бедняжка больна!
— Она не больна, — радостно проорала Тринни. — Лиззи Джордан напилась!
Да, я напилась. Я была так пьяна, что, когда меня привезли в отель, я вломилась в стенной шкаф, перепутав его с туалетом. Хорошо еще, вовремя опомнилась.
Но, к сожалению, я все же выпила недостаточно для того, чтобы потерять дар речи. Желание говорить, еще более нелепое и горькое, чем на свадьбе Мэри, овладело мной, и я совершила поступок, который ни одна пьяная девушка не может простить себе наутро.
Я позвонила ему. Я сняла трубку и позвонила Ричарду. Даже то, что мне придется оплатить звонок (а позвонить из гостиницы стоило в три раза дороже, чем с обычного телефона), не остановило меня.
После третьего гудка включился автоответчик. Не то чтобы я ждала чего-то другого. Я знала, что Ричард тщательно отслеживает номера на случай, если позвоню я.
Но я не ожидала услышать на автоответчике новый текст.
Больше никаких «мы с Лиззи не можем подойти к телефону» с моим хихиканьем на заднем плане (он несколько раз перезаписывал это, пытаясь сам не рассмеяться). Теперь автоответчик сухо информировал:
— Здравствуйте, это Ричард. Меня в данный момент нет дома, но вы можете перезвонить мне на мобильный телефон — ноль семь семь…
Я положила трубку.
Он поменял сообщение. Он стер моё имя. Теперь все знают, что я там больше не живу. Что меня там больше нет.
Я набрала номер еще раз.
— Здравствуйте, это Ричард…
Я положила трубку.
А у него веселый голос, да? Веселый и игривый. Сексуальный голос свободного, счастливого мужчины, который ждет, что ему позвонит сексуальная свободная женщина, которой он захочет назначить свидание и оставит сообщение.
— О боже, — выдохнула я.
Я снова набрала номер.
— Здравствуйте, это Ричард. Меня в данный момент нет дома…
Что это за смех? Кто там смеется? Я отчетливо услышала чье-то хихиканье.
Кто был рядом с ним, когда он стирал мой голос и записывал эти новые слова с подтекстом: я теперь один, я свободен!
Я позвонила еще раз. Мне надо было выяснить, кто там смеется, потому что я была уверена, что смеялись надо мной.
Три гудка.
— Здравствуйте, это… — Щелчок. — Лиззи, это ты?
На этот раз трубку снял настоящий Ричард.
— Да, — пискнула я.
— Вот черт, — вздохнул он. — И это ты звонила сейчас три раза подряд и вешала трубку?
— Я.
— Сейчас час ночи. Не поздновато ли для слез? Ты что, пьяна?
— Немножко, — призналась я.
— Немножко? Да я в жизни не слышал, чтобы ты говорила таким голосом. Ради бога, Лиззи, ложись спать.
— Я не могу, Ричард. Я больше не могу спать. Я все время просыпаюсь и вспоминаю о тебе. Мне грустно и одиноко.
— Знаю, — сказал он. — Я получил твое письмо.
— Ну и что? — спросила я с надеждой. — Теперь ты понимаешь меня?
— Зря ты его отправила, вот что я думаю. Я только убедился в том, что был прав.
— В чем прав?
— В том, что не хочу больше быть с тобой. Не заставляй меня чувствовать себя виноватым, Лиззи. Между нами все кончено. Точка.
— Но я не могу без тебя! — взмолилась я.
— Разумеется, — сказал он спокойно, — не можешь же ты научиться справляться без меня за неделю.
— Я никогда не смогу жить без тебя! — заплакала я.
— Лиззи, тебе правда лучше лечь поспать, — ответил Ричард. — И мне тоже. Мне завтра рано вставать, я хочу закончить картину. Так что сейчас я кладу трубку.
— Я снова позвоню, — предупредила я.
