Королю пришлось отступить. Удивительно, что он вообще противопоставил себя папе, которому в самом деле был обязан своим королевским троном. Были ли тому причиной плохие советчики, как предполагал папа, или юношеское легкомыслие, или стремление вновь получить безраздельную королевскую власть предков, стремление, позволившее забыть о таких моральных ценностях, как благодарность и верность?
Величайшей задачей Фридриха стало возвращение владений королевской короны. Уже в феврале 1209 года он приказал перепроверить раздачу привилегий на Сицилии и в Калабрии, намереваясь потребовать возврата королевской собственности из неправедных рук.
Этим он нажил врагов среди всех, кто владел королевским добром. В их число входили канцлер Вальтер Пальяра и его семья. Юный правитель уже в 1209 году лишил канцлера власти (Вальтер занимал пост архиепископа Катании). Протест папы король оставил без внимания.
Фридрих сумел преодолеть трудности, опираясь на дворян и служителей церкви, доказавших свою преданность королю в годы его несовершеннолетия. При этом Фридрих использовал дар, о котором с похвалой отзывался автор письма, — умение «различать верность и неверность». Он приблизил к себе Пагануса Паризийского, графа Бутеры, с юга острова и владельца Патерно из Западной Катании, уже в марте 1209 года приняв его в семейный совет. Епископ Ансельм из Патти и епископ Иоганн ди Чефалу, происходящий из аристократической семьи Чикала, — люди, возвысившиеся во времена правления Генриха VI, тоже приняли сторону короля. На материке Сицилии он утвердил Дипольда фон Швайнспойнта, графа Ачерру, капитаном и верховным судьей Апулии и Терра-ле-Лаворо — «Божьей и королевской милостью», как говаривал этот самоуверенный человек. В Апулии управляли граф Фонди, Ричард фон Аквила. Прежде всего следует отметить Берарда, будущего архиепископа Бари, а затем Палермо, верой и правдой служившего Штауфену вплоть до его смерти в 1250 году. И его император тоже принял в круг ближайших сподвижников.
В мае 1209 года на северо-востоке острова Сицилия вспыхнуло восстание тех, кто страшился требования возврата неправедно захваченного королевского имущества или уже получил такое требование. Пятнадцатилетний подросток помчался на поле боя и одержал победу над мятежниками, продвигающимися через Никосию в Катанию. Среди них находился и брат верного королю архиепископа Иоганна ди Чефалу, граф Поль Чикала. Бароны покорились. Они сослужили большую службу королю, так как уберегли его от более масштабного восстания бунтующей аристократии. Возможно, на них оказал влияние епископ Иоганн ди Чефалу.
В послании от 18 августа 1209 года король, сообщая подданным о прибытии супруги, арагонской принцессы, пишет:
«Когда мы с большой (военной) силой проскакали через Сицилию, страх перед Нашей мощью сделал сынов мятежа, ненавидящих мир, такими мирными, что они со всей покорностью приняли бремя Нашего владычества и смиренно покорились Нашей власти. Вся страна радуется, и ликует народ в полноте мира…»
Затем король сообщает о прибытии супруги 15 августа в Палермо: «Мы намереваемся, как того желает Бог, счастливо заключить с ней брак и во всем могуществе проследовать в местность Апулию, к ликованию Наших верных сторонников и повергая в панику тех, кто до сих пор колеблется, вынашивая неверность в глубине своего сердца…»
Фридрих наконец ощутил власть. Он, так часто бывший объектом чужой воли, принял плату за брачный союз, в последний раз подчинившись политике высокопоставленного свата, надеясь силой оружия пяти сотен арагонских рыцарей привести Апулию под свое правление.
Чувствовал ли юный король страх перед женитьбой на двадцатипятилетней вдове? Страх неопытного юноши перед опытной женщиной? Опасался ли он, так долго находившийся под опекой, вновь попасть под опеку женщины, старшей годами? Вопреки всему брак оказался лучше ситуации, ему предшествовавшей. Проект с чертежной доски предстоятеля церкви, любой ценой желавшего связать брачными узами все ленные страны, подарил Фридриху нечто, совершенно незнакомое для него: чувство защищенности. Тому есть ясное указание. Констанцию, единственную из его законных жен, Фридрих после ее смерти в 1222 году велел похоронить в усыпальнице норманнских королей в соборе в Палермо, где покоились его мать и отец. И императорскую корону, которую он носил на своей коронации в Риме 22 ноября 1220 года, он положил ей в могилу.
Таких знаков уважения и расположения он никогда не оказывал двум другим женам. Сирийско-французская Иоланта (Изабелла) де Бриенн и англичанка Изабелла Плантагенет не удостоились погребения в соборе Палермо. Им пришлось довольствоваться скромными могилами в соборе Андрии. И ничего не известно о посмертных дарах такой ценности, как тот, положенный в могилу Констанции Арагонской.
Военный поход в Апулию, предмет настойчивых стремлений юного короля, потерпел неудачу. Большинство из пятисот арагонских рыцарей, полученных Фридрихом в приданое, включая и их предводителя, и брата Констанции, графа Альфонса Прованского, в разгар летнего зноя пали жертвами эпидемии.
Но судьба приготовила для Фридриха более масштабную задачу, чем покорение Апулии. Его вознесли на вершину власти над Западной Европой воля папы, удача, покровительствующая цезарям, и гордыня императора Оттона IV.
Император Оттон IV и его гордыня
Убийство короля Филиппа пфальцграфом Оттоном Виттельсбахским изменило не только обстановку в Германии, но и жизнь сицилийского короля Фридриха. Папа, усмотрев в убийстве короля приговор Господа, освободившего его от коронации победоносного Штауфена Филиппа, мог опять целиком и полностью встать на сторону своей креатуры, Оттона IV, последовательно называвшего себя «королем папской милостью».
Теперь папа Иннокентий III мог провести в жизнь основные идеи своей политики: провозгласить безграничность власти папы во всех духовных делах.
Церковная власть превыше светской — постулат, не подлежащий обсуждению для папы. 22 марта 1208 года Оттон IV обещал полностью удовлетворить все требования папы. Казалось, тот, кто с такой легкостью дает обещания и клянется, не собирается их исполнять. Оттон IV отказался от прав на наследство подданных и умерших священников, в Италии — от прав на герцогство Сполето, марку Анкону, экзархат Равенну, а также на земли графини Матильды.
Он обещал защищать силами империи папский лен — Королевство обеих Сицилии, отстаивая там интересы папы. Но самой тяжелой данью был отказ от прав на германскую церковь. Корона потеряла в капитуле все права на занятие поста епископа в Германии. Оттон IV признал неограниченное право духовенства апеллировать к папе.
Справедливость требует признать: король из Штауфенов, Филипп, за императорскую корону тоже был готов пойти на большие уступки. Но Альберт Гаук очень верно заметил: «Оттон IV предоставил (папе) так много, как только погибающий может отдать своему спасителю».
Духовное правление, в свое время сознательно противопоставленное светскому императором Оттоном Великим (936—973 гг.), с этого момента было отнято у королей и стало инструментом в руках папы. Можно сказать совершенно однозначно: папа наряду с королем сделался обер-королем Германии.
