— Не нужно никуда идти, — сама предложила помощь тетя Маша. — Пойдем, я тебе ключи дам, только вернуть утром не забудешь?
— Не забуду, — пообещала Ольга.
— Этот, большой, от общей двери, а этот, поменьше, от его комнаты, — объясняла тетя Маша, потом махнула рукой. — Ой, чего я объясняю, сама все знаешь.
Ольга покраснела, что было очень кстати.
Часы в вестибюле показывали девять. Если он ушел на свидание, то до утра его не будет, это точно. Да Ольга и не собиралась задерживаться в его комнате до утра. Она хотела лишь посидеть немного и успокоиться, забыть о том, как мерзко встретила свое восемнадцатилетие. А ведь это, действительно, такой день, который не должен забыться никогда. Алик сказал пошлую фразу, но она может нарушить запреты и не впадая в пошлость… Хоть в день рождения можно сделать то, что хочется?
Самое сложное было незаметно проскользнуть мимо двери соседей Игоря. Блок имел две комнаты, у которых были общий санузел и душ. Если ее увидит кто-нибудь из парней, они расскажут ему. Это будет позор посильнее, чем все предыдущие.
Ольге повезло, она вошла в общий коридор, никого не встретив. Из соседней комнаты доносились звуки работающего телевизора. Шел французский кинофильм, и три сценариста, живущие там, вряд ли стали бы выходить до его окончания. Она вставила ключ в замочную скважину и, замирая, прошла в комнату. Полная луна, заглядывающая в окно, освещала комнату, создавая атмосферу нереальности. В общем-то, это и не было реальностью, Ольга никогда не совершала таких смелых и необдуманных поступков.
Комната ничем не отличалась от их — та же казенная мебель, те же обои. Только расставлено все иначе, чем у них. Одна кровать у стены — у них такие же, только две. Такой же письменный стол, и много-много полок, и общежитских, как у них, и самодельных стеллажей. А на полках — уйма книг. Ольга провела рукой по их корешкам. Книги по искусству кино, классическая, современная литература. Ольга тоже любила книги и покупала бы их, если бы у нее были деньги. У Вики деньги были, но книг она не покупала, считая это напрасной тратой. «Вон, библиотек сколько», — логично говорила она. Но Ольге нравилось, что Игорь вот так нелогично тратит деньги, как сделала бы это и она сама. Отойдя от полок, Ольга подошла к встроенному шкафу. Зная, что уже переступает самые запретные границы дозволенного, открыла дверцу. В шкафу, освещенные луной, висели мужские рубашки. Его рубашки. А вот эта, голубая, была на нем тогда, когда они познакомились. «О, быть на руке ее перчаткой, перчаткой на ее руке», — тогда сказал он. Оказалось, шутил. А Ольга сейчас яснее поняла смысл шекспировских строк. Она дотронулась до рубашки и отдернула руку, словно обожглась.
Ей действительно стало спокойнее и лучше. Почти хорошо. Среди его вещей. Словно он сам был здесь. Потом, уж если начала, так не останавливаться, она подошла к письменному столу. На столе стояла пишущая машинка с недопечатанным листом.
«Когда мужчина говорит, что не может без тебя жить, это неправда, — хрипло сказал парень, который стоял у окна и неотрывно смотрел на заоконный пейзаж с кривыми улочками и небольшими домиками, выстроенными вдоль них. Холодный промозглый ветер со снегом продувал насквозь легкие пальто куда-то спешащих людей, заставлял их наклонять голову ему навстречу или быстро бежать, если он дул им в спины.
В отеле было тепло, и на девушке был легкий джемперок-безрукавка и джинсы.
— Значит, ты не любишь меня. — Обняв парня за плечи, она тоже стала смотреть за окно, и на ее лице отразился тот же холод.
— Я смогу без тебя жить, конечно, смогу. Но я не смогу больше ничего. Только жить, влачить существование. Ни одна моя мечта не осуществится без тебя, ни одно дело не получится, если тебя не будет рядом со мной. Без тебя жизнь не прекратится, но в ней не будет смысла, и у меня не будет таких сил, чтобы добиваться того, чего я хочу. Я буду думать о тебе, где ты, что с тобой, и на большее я буду неспособен. Мужчина силен лишь тогда, когда рядом с ним женщина, которую он любит, и когда он уверен, что она тоже любит его.
— Милый, а я ведь тоже люблю тебя. — Ее глаза зажглись счастьем, и она повернула к себе голову парня и дотронулась губами до его губ».
На этом страница обрывалась.
Разобрать строки при свете луны было сложно, и Ольге пришлось вглядываться в текст. Ее обдавало волнами холода и жара. «Это он, наверное, пишет о той девушке, к которой пошел на свидание, — подумала она. — Так хорошо невозможно написать, если ты пишешь выдуманное, здесь каждая строка дышит чувством, которое вкладывал в нее человек, значит, каждая строка шла из его сердца».
Ольге вдруг болезненно захотелось оказаться на месте этой незнакомой девушки, которую любил Игорь. Это было ново для нее. Ольга никому никогда не завидовала, даже Вике. А тут ей захотелось узнать всю историю его любви. Она умела жить чувствами своих героинь и, даже когда читала книгу, умела прочувствовать в своей душе все то, что чувствовали ее персонажи. И сейчас, если бы она прочла всю рукопись, она смогла бы ощутить себя на месте девушки Игоря.
На столе рукописи не было, и Ольга, окончательно осмелев, выдвинула верхний ящик стола. Ворох бумаг, попробуй разбери при лунном свете, где начало истории любви. Присев и низко склонившись над ящиком, Ольга принялась просматривать тексты. Верхней лежала обычная студенческая курсовая, Ольга писала такую же, но не печатала на машинке, писала от руки. Ниже она обнаружила киносценарий. Но это все было не то. Что-то о спорте, о мужской дружбе и взаимопонимании. Ольга выдвинула ящик до основания, и вдруг услышала, как в дверь снаружи вставили ключ.
Мысль лихорадочно заработала. Спрятаться? Куда? В шкаф, а потом, когда он зайдет, незаметно выскользнуть? Не получится. Что, если он сразу подойдет к шкафу, да она и не успеет. Нужно хотя бы отойти от стола, чтобы он не увидел, как она роется в его бумагах. Ольга толкнула ящик, закрывая его, но, по-видимому, когда она открывала его, она вытащила его из пазов, и он не двинулся с места. Она дернула его еще раз, потом другой, уже прилагая все силы, но все было напрасно — ящик прочно застрял. Она рванула его на себя, вынув окончательно, и попыталась поставить обратно. Она торопилась, у нее тряслись руки, ящик был тяжелый и обратно в пазы никак не вставлялся. И когда она в очередной раз предприняла попытку, ее руки не выдержали тяжести ящика, и он с грохотом упал на пол, на ребро, отчего листы выпали, а сквозняк от открывшейся двери разметал их по полу. Вспыхнул свет. Ольга вскочила, щурясь от яркого света и с ужасом посмотрела на вошедшего хозяина комнаты. Вот сейчас он потребует от нее объяснений. А Ольга даже не представляла себе, что она ему скажет. Но он молчал. Молча посмотрел на нее, оглядел комнату. На его лице была обычная невозмутимость. Казалось, он даже не удивлен ничуть, застав у себя в запертой комнате девушку. Он, не снимая куртки, подошел, протянув руку, коротко сказал:
— Ключ.
Ольга, которая обещала вернуть ключи тете Маше, постаралась выиграть время и что-нибудь придумать.
— Какой ключ? — Не придумав ничего лучше, она стала разыгрывать недоумение, что, наверное, из-за волнения и страха получалось плохо. — Дверь была открыта, и я вошла.
