Хорошо было бы уметь добираться до истоков, но мои руки не настолько чувствительны. Всё-таки, отцу надо было брать в жёны другую женщину, глядишь, родился бы ребёнок с полноценным Даром, а не с тем огрызком, что имеется у меня. Я бы понял. Постарался бы понять. Но отец почему-то не захотел обзаводиться нормальным наследником. Слишком любил супругу? А может быть, не хотел искать другого добра, когда под боком одно уже имеется? Ответа на этот вопрос я никогда не узнаю. Но сам приложу все силы, чтобы имя Нивьери не затерялось в людской памяти. И мой наследник станет сильным магом! Осталось найти только две вещи: женщину и деньги.
— Потерпите ещё чуть-чуть, пожалуйста!
Он еле заметно кивнул, боясь разрушить волшебство прикосновения. Представляю, что именно чувствует юноша: тепло осеннего солнца, согревающее, но не способное обжечь, мягкое, чуть влажное, постепенно растекающееся по коже и под ней, растворяющее в себе боль без остатка... Да, примерно так Келли описала свои впечатления, когда я разминал уставшие мышцы моей любимой. Любимой... Всё, хватит вспоминать. Ей будет лучше без меня, верно? Кто бы сомневался! И мне будет лучше. Без её жалости.
Топорщащиеся соломинки неохотно вернулись на свои места. Пройдёт несколько часов, и они могут снова вырваться на свободу, потому что приложенных усилий недостаточно для закрепления. Но к тому времени, надеюсь, лекарь всё же доберётся до лавки Карин.
— Вот и всё. Пока болеть не будет. Но лекарь нужен обязательно!
— И правда, не больно. Спасибо... — Юноша удивлённо потрогал ухо. — Сколько я вам должен?
— Нисколько.
Поднимаюсь на ноги, пару раз сгибаю и разгибаю немного затёкшие колени.
— Но ваши услуги... Я не хочу быть неблагодарным.
О, он ещё и упрямец? Забавно. И слишком молод, чтобы догадаться: если с тебя не берут плату, значит, на то есть веская причина.
— Я не возьму с вас денег.
— А что возьмёте?
Всё-таки, плохо происходить из торговой семьи и любое действо раскладывать на продажу и покупку. С одной стороны, это правильно, потому что всему на свете есть своя цена, но с другой... Я ведь просто не могу взять деньги. Как бы ни хотел.
— Забудьте. Никаких расчётов.
— Но...
— Где же наш больной?
А вот и целитель пришёл. И кажется, я знаю этого проходимца: вылечить-то вылечит, но оценит свою работу не по затратам. Что хуже, он тоже меня знает. Кадеки, так его зовут. Немногим старше меня, зато важности и наглости хватило бы на троих, да ещё и осталось бы.
— Здесь. И хочет сказать, что вы не слишком торопились, господин лекарь.
Ого, а парнишка-то кое-что умеет: такую холодность в голосе надо воспитывать не один год. Однако ответный удар оказался не менее ядовит:
— Я прибыл, как только смог, любезный dyen, ведь не вы один нуждаетесь в исцелении. И кстати, что-то не вижу радости... В моих услугах уже нет необходимости?
— Необходимость есть, — признал юноша.
— Тогда к чему упрёки?
Кадеки сморщил свой смуглый длинный нос и деловито приступил к осмотру больного. Впрочем, действо продлилось меньше вдоха, по истечении которого лекарь возмущённо возопил:
— Кто к вам прикасался?!
И тут я горько пожалел, что не убрался восвояси раньше, потому что когда растерянный взгляд юноши указал на меня, началась настоящая буря:
— Да по какому праву?! У тебя что, есть разрешение на целительство?
— Нет.
— Ты не должен был даже близко подходить к больному!
— Знаю. Просто...
— Ты мог всё испортить!
— Я всего лишь снял боль. Больше ничего не трогал. Уймись, пожалуйста!
— Ты хоть понимаешь, что нарушил закон?
— Я всё понимаю. Но ведь ничего страшного не случилось? Давай забудем и мирно разойдёмся по домам...
— Не случилось?! А кто поручится за то, что произойдёт потом?
— Я оставил лечение на тебя. Целиком. Парню было очень больно, вот я и...
— Небось, ещё и деньги взял?
Ага, вот мы и подобрались к главному вопросу. Боится, что остался без заработка?
— Можешь спросить сам. Не брал.
— Вы подтверждаете, dyen? — Кадеки сурово глянул на мало что понимающего в нашей склоке юношу.
— Что подтверждаю?
— Этот человек получил плату?
— Нет. Я спрашивал, но он... Что всё это значит?
— А то и значит! — Лекарь зло скривил губы. — Он не имеет права заниматься целительством.
— Но ведь у него получается! Почему же нельзя?
— Потому что на всё есть свои правила! — веско заявил Кадеки. — Прежде он должен доказать, что умеет справляться с недугами магическим способом и получить дозволение Анклава.
Угу. Заплатив и за экзамен, и за виграмму. Для меня лекарское дело всегда будет непосильно. К тому же, как я смогу что-то доказать? Ведь мне обязательно нужно коснуться больного места, а это непозволительно при сдаче экзамена: исключений ради одного калеки делать не будут. Нет, хоть и заманчиво было бы получать деньги, облегчая чужую боль, даже мечтать не стоит.
— А это была магия? — удивился юноша. — Он ведь только приложил руку.
— И за это «приложение» ещё ответит! — взвизгнул Кадеки.
— Слушай... Ну ничего же дурного не произошло! Забудь, а?
— И не подумаю! А ты, если сию же минуту не покинешь дом...
— Ухожу, ухожу!
Вот ведь привязался... Почти зубами вцепился. Могу понять: кому охота терять заработок? Но я же не лишал лекаря денег! Всё равно получит свои монеты. Только ещё и нажалуется... Ладно, как-нибудь всё улажу.
* * *
— Я вернусь поздно, Тай. Не стоит ждать.
— Да сейчас уже поздно! Вон, за окнами совсем черно. И куда ты собрался посреди ночи?
— Мне нужно отдать заказ.
— А днём нельзя было?
— Днём я был занят. И заказчик... тоже.
Хотя, вряд ли у Тени ожидался насыщенный событиями день. Неудобное время для встречи было назначено скорее из желания надо мной посмеяться. А может быть, что-то выяснить или проверить. Не надо было настораживать убийцу, ох не надо было! Но теперь нет смысла жалеть: обратно реку времени не повернёшь. Да и чего мне бояться? Ночной темноты? Шальных людей? Это всё пустяки. Моя смерть ходит совсем в другой стороне.
Я иду за тобой... Жди...
Никогда не забуду её голос. И лицо не забуду. Женское, тонкое, красивое, нежное и одновременно невыразимо ужасающее. Даже не смогу объяснить, чем оно пугало, но я боялся вдохнуть и выдохнуть, пока смерть смотрела на меня своими слепыми глазами...
