Книга Сестры по благоразумию - Гейл Форман

В теплое время года два раза в месяц учениц Третьего и Четвертого уровней выводили на пятнадцатикилометровую прогулку в близлежащие холмы. Шериф называл такие вылазки на природу «прогулочной терапией».

– Прогулочная терапия, черт ее подери, – заметила Биби. – Угробить они нас хотят, вот что.

– Ненавижу эти марш-броски, – ныла Марта. – Мне казалось, зимой их не должны проводить.

– Марш-броски отменяются только после того, как выпадет снег. А снега пока нет. В этом году декабрь очень теплый. Я уже вся потная, – Биби потрясла фляжку, чтобы проверить, сколько в ней осталось воды. Перед марш-броском нам выдали воды, яблоко и горстку сухофруктов.

– Потеем и теряем лишний вес, – сказала Марта.

– Нет, дорогая, – объяснила ей Биби. – Смысл этих вылазок в том, чтобы закалить наш характер. Когда мы начнем помирать с голоду, то должны будем искать еду на местности.

– Мне, как обычно, не повезет, я найду какую-нибудь поганку, съем ее и помру, – произнесла Марта.

– А может, тебе подфартит и ты найдешь псилоцибиновый гриб.

– Размечтались, – сказала я. – Мы в пустыне, здесь грибы не растут. Только кактусы.

– Жуть какая, – произнесла Биби.

– Эй вы, – прикрикнула на нас одна из учениц Четвертого уровня, фанатичная поклонница Ред-Рока. Ее повысили до такого уровня практически за неделю после появления в школе. – Разговорчики в строю! Шериф говорит, надо срочно ускориться и не болтать.

– Слушаюсь и повинуюсь! – с иронией ответила Биби.

Прикрикнувшая на нас ученица Четвертого уровня ускорила шаг и пошла к началу колонны.

– Жертва Стокгольмского синдрома, – произнесла Биби. – Любит всей душой своих мучителей.

– Может, просто подхалимничает перед начальством, – предположила я.

– Возможно, но именно с этого все стартует, потом им действительно начинает нравиться подобная жизнь. Таким, как она, даже по душе марш-броски… Черт подери, долго нам еще идти?! – закончила Биби.

Мы шли по пересеченной местности, и несмотря на то что Биби продолжала громко жаловаться на свою судьбу, двигалась она без особых усилий. Видимо, дома много тренировалась в тренажерном зале. Я в принципе тоже особо не напрягалась, потому что в Портленде каталась по городу на велосипеде. Кроме этого, когда мы еще жили с мамой, то часто выходили на длительные прогулки в парк. Мачеха, понятное дело, не любила проводить время на дикой природе и предпочитала по выходным «виснуть» в торговых центрах. На самом деле я получала удовольствие от марш-броска, а вот Марте пришлось туго.

– Не могу дышать, – сипела она. – Я задыхаюсь! Ох, не дойду!

– Перестань, дорогая, ты вечно жалуешься, но в конце концов всегда доходишь, – сказала Биби.

– Не сдавайся! – подбодрила я Марту.

– Ноги болят, – жаловалась она.

– Не думай о ногах. Наслаждайся видами, – посоветовала я. Местность вокруг нас действительно выглядела впечатляюще, словно мы оказались на другой планете: красные скалы, бурая глинистая земля и разбросанные тут и там огромные камни, похожие на гробы. Было такое чувство, будто мы оказались на Марсе.

– Да не хочу я смотреть на эти виды! – ныла Марта. – Я вообще не хочу здесь находиться! Я хочу быть дома в Огайо и идти по парку на пикник.

– Пикник, говоришь? А чем угощают? – поинтересовалась Биби.

– В смысле?

– Что в меню? – уточнила Биби.

Марта замолчала и задумалась.

– Бутерброды с салатом из курицы. Не слишком много майонеза, как делает моя мама, – ответила она после некоторого молчания.

– А еще что? – спросила я, зная: если Марта не будет думать о трудностях пути, ей станет легче идти.

– Мама запекает картошку с сыром и сметаной. По идее такую картошку надо есть горячей, но она мне даже больше нравится холодной. И ко всему этому стебли сельдерея и морковь. И дыня. И холодный лимонад. Не покупной, а домашний.

– А на десерт? – поинтересовалась я.

Марта задумалась.

– Можно два варианта?

– Это твой пикник, дорогая, поэтому ты сама решаешь, – ответила Биби.

– Торт-мороженое, который делает моя бабушка. Кусочки шоколадного бисквита с соусом и взбитыми сливками. Очень легкий и вкусный торт.

У меня от ее слов слюнки потекли.

– Ну а второй вариант? – спросила я.

– Слоеный торт с фруктовой начинкой. Коржи тонкие, клубника крупная, и все залито свежими взбитыми сливками.

– Пощади, Марта! – взмолилась я. – Это просто пытка, по сравнению с которой наша прогулка – отдых.

– Я чего-то тоже от всего этого проголодалась, – сказала Марта.

Мы даже не заметили, как вышли на вершину, на которой у нас был привал. Мы сели, съели яблоки и сухофрукты, мысленно представляя, будто едим то, что совсем недавно описывала Марта.

Через две недели выпал снег.

– Слава богу, – произнесла Марта, глядя на кружащиеся в воздухе снежинки. – Теперь точно никаких марш-бросков.

Я мечтала, чтобы до конца года больше не было сессий групповой терапии. Они начинали вызывать у меня отвращение, схожее с тем, которое я испытывала во время встреч с Клейтон. Во время сессий конфронтационной терапии я была в центре круга всего один раз, когда меня вызвал Шериф. Но после Дня благодарения меня начали ставить в центр круга практически каждое занятие. Однажды в течение одной недели я оказалась там два раза подряд. Оба раза я не заплакала, даже когда ученицы стали говорить про мою мать. Некоторые из девчонок, совершенно очевидно страдающих Стокгольмским синдромом, начали на меня «наезжать» по поводу того, что я не придерживаюсь предписаний врача и торможу процесс «лечения». Лучше бы не лезли не в свои дела и не возникали по поводу вещей, которые их совершенно не касаются.

С наступлением холодов надсмотрщики, раньше наблюдавшие за нами из тени во время трудотерапии, начали активно патрулировать местность. Это означало, что мы больше не могли общаться свободно, как раньше. Сестер часто разъединяли и приказывали нам прекратить разговорчики. Во время работы я пью много воды, мочевой пузырь у меня маленький, и поэтому в туалет приходится ходить часто. В теплое время года нас отпускали в туалет раз в час, а с наступлением холодов – один раз в два часа. Однако, когда я просилась в туалет, меня всегда отпускали, но вот однажды один из надсмотрщиков отказался это делать.

– Мне кажется, ты используешь объем своего мочевого пузыря только для того, чтобы нас позлить.

Я действительно очень хотела в туалет, поэтому, когда он отошел, присела за камнем.

Одна из легковозбудимых учениц Четвертого уровня по имени Дженни увидела меня и подняла крик.