— У меня не получится.
— Да получится! Вот смотри, я попробую тебя перехватить.
Мейсон становится передо мной и расставляет руки. Я уворачиваюсь, бегу на другой конец площадки и пробую так же подпрыгнуть с поворотом, как делал он. Промахиваюсь мимо корзины, но совсем чуть-чуть.
— Вот видишь! — говорит Мейсон. — Попробуй еще.
Я пробую, и на этот раз движения становятся более плавными. Правда, мяч в корзину все равно не попадает.
Мейсон скачет вокруг.
— Ага, а теперь смотри, вот что надо делать, если тебя хотят перехватить. Иди прямо на противника.
Я бегу рядом с Мейсоном сквозь холодный вечерний воздух. Мейсон строит мне рожу, и я хохочу.
Он делает дурашливый пируэт и выбрасывает вбок ногу, не переставая при этом стучать мячом.
— Спорим, ты так не можешь!
— Спорим, могу! — говорю я, хватаю мяч и делаю то же самое. Мейсон пытается отобрать мяч, но я уворачиваюсь и забрасываю мяч прямехонько в корзину.
— Здорово, Джерзи! — улыбается Мейсон. — А зато ты не умеешь вот так!
Он хватает мяч, делает три длинных шага, оборот и забрасывает мяч в корзину.
Я подхватываю мяч, увожу его подальше и поворачиваюсь к брату.
— Думаешь, не умею, да? Смотри!
Я делаю три длинных шага, подпрыгиваю и делаю оборот. В корзину я не попадаю, но мяч пролетает совсем рядом с ней.
Мейсон хватает мяч, уводит в центр площадки и снова проделывает те же движения — только теперь вдобавок еще и подпрыгивает при броске. Потом он перебрасывает мяч мне. Я молча ловлю. Пробежать, повернуться, бросить, поймать, подпрыгнуть. На этот раз мяч летит прямиком в корзину. Я исполняю Мейсонов победный танец. Я тяжело дышу, сердце колотится как сумасшедшее — и я понимаю, что счастлива впервые за очень-очень долгое время.
Мейсон смотрит на меня во все глаза.
— Ого, Джерзи! Ну ты даешь!
Я стучу мячом об землю.
— Ага. Я звезда баскетбола!
Мейсон качает головой.
— Да нет, ты станцевала кусок из своего танца.
Я перестаю стучать.
— Что?
— Ну, не совсем в правильном порядке, — уточняет Мейсон, — но ты сделала все движения.
Я смотрю на него удивленно, и он вздыхает.
— Ты что, не поняла? Эта пробежка — почти как эти ваши, как их, саше.
— Шассе?
Мейсон кивает.
— А поворот и взмах ногой здорово похоже на пир этот.
Я понимаю, что он хочет сказать «пируэт». И до меня, наконец, доходит.
— То есть что, я правда могу сделать все па?
— Еще бы! — говорит он. — Может, у тебя не получается потому, что ты себе вбила в голову, будто не умеешь танцевать? А про баскетбол ничего не вбила, потому что никогда в него не играла. Слушай, а я классный учитель! — Мейсон гордо улыбается.
Я так счастлива, что на самом деле могу танцевать, что бегу к Мейсону и обнимаю его изо всех сил.
— Ай! Джерзи! Отстань! — верещит он, глядя в другой угол площадки, где играют братья Террелы. Те улыбаются нам. Но на самом деле Мейсон, кажется, не так уж недоволен, потому что по дороге домой он сам берет меня за руку.
— Спасибо, — говорю я, поднимаясь по ступенькам. — Ты спас мне жизнь.
— Да сколько угодно, — отвечает он. — Но это секрет, помнишь?
— Помню, — отвечаю я. — Могила.
Глава 13
Следующие несколько дней я репетирую танец у себя в комнате. Все время репетирую. Иногда приходит Мейсон и что-нибудь подсказывает. Видно, его уроки прочно засели у меня в голове — теперь я помню все па своего танца.
Если у меня что-нибудь не получается и я расстраиваюсь, то тут же представляю, будто мы с Мейсоном играем в баскетбол и я стараюсь выиграть за счет более длинных прыжков и пробежек. Я вспоминаю скользивший по лицу холодный ветер, вспоминаю, как вырывались изо рта клубы белого пара и как нам было весело.
Страшно признаться, но мне редко бывает весело. Когда все фломастеры выстроены ровненько в ряд или когда новая книга точно входит в пустое место у меня на полке, я чувствую радость. Еще — мне нравится бывать с подругами, например когда мы ходим в «Белла Италия», ресторан родителей Эпаты, едим чесночный хлеб и болтаем. Но я редко смеюсь. Я слишком много думаю обо всем на свете, сама себя загоняю в угол и все время беспокоюсь.
Вот и получается, что веселье для меня — штука не слишком привычная. Я знаю, Эпате, например, весело, когда она танцует. В танце она как будто рассказывает что-то о себе. Никогда бы не подумала, что мне тоже будет весело танцевать.
Или правда будет?
Явившись на следующее занятие, я шагаю в зал куда решительнее, чем прежде.
Впервые я не боюсь провала. Впервые знаю весь танец назубок.
Я едва могу дождаться того момента, когда мы разобьемся на группы и начнем репетировать свои танцы. Первым идет «Танец радуги». Девочки танцуют здорово, только происходит заминка, когда один из флагов вдруг уходит куда-то в сторону и об него спотыкается Террела. Взгляд, которым она одаривает флаг, так страшен, что могу поспорить: больше он Терреле под ноги не полезет.
— Прекрасно, девочки, — говорит мисс Деббэ, когда музыка заканчивается и балерины кланяются. — Теперь принцессы.
Она нажимает клавишу проигрывателя, складывает руки на груди и ждет.
Начинает играть музыка. Мы с Джессикой и Джоанной беремся за руки и идем по кругу. Потом делаем шассе.
Очень скоро мои сестры понимают: что-то не так. Джессика уже готова аккуратно подтолкнуть меня в нужную сторону перед пируэтом — но я сама поворачиваюсь туда, куда надо. Джоанна сжимается в миг, когда я обычно врезаюсь в нее после прыжков — но я скольжу мимо, именно так, как и надо.
Я бросаю взгляд в сторону подруг. Террела так вытаращила глаза, что они того и гляди выскочат из орбит. Эпата поднимает вверх большие пальцы. Бренда нервно оглядывается, будто поняв, что случайно попала в иной мир, из которого нужно срочно отыскать выход. Ну, а Алекс просто сияет от радости.
Когда мы заканчиваем, девочки радостно кричат и хлопают в ладоши. Эпата вопит так пронзительно, что кажется, будто оконные стекла сейчас лопнут.
— Фабулоса, подруга! Я и не знала, что ты такой талантище!
До сих пор я никогда не видела мисс Деббэ в таком удивлении. Сейчас она поражена до глубины души.
— Джерзи… Джерзи, как тебе удалось так быстро все выучить? Тебе сестры помогли? — спрашивает она и вопросительно смотрит на Джессику (та качает головой) и на Джоанну (то же самое).
