— Когда там будет мисс Камилла Фримен? — спрашивает Террела.
Джоанна сверяется с объявлением.
— С шестнадцати до восемнадцати.
— Надо попасть туда к самому началу, — говорит Террела.
Джерзи отрицательно качает головой.
— Когда папа выступал со своей книжкой, его продержали в какой-то комнате до самого начала встречи. Это чтобы все хлопали, когда он выйдет.
— Ну ладно, тогда перехватим ее в самом конце, — говорит Террела. — Встречаемся на станции «Сто двадцать пятая улица» в пятницу, в пять вечера. Успеем, и даже с запасом.
Все мы, и я в том числе, захвачены предстоящей поездкой. У нас появился план. Мои подруги со мной. Кажется, впереди забрезжила надежда.
Джессика улыбается мне.
— Это будет настоящее приключение.
— Какая-какая мисс Камилла? — спрашивает мама, распарывая подвороты моих брюк, чтобы сделать их длиннее. Мама говорит, я расту быстро, как крапива, — это грубо звучит. Лучше бы я росла как какой-нибудь интересный вид бактерий.
— Мисс Камилла Фримен, — терпеливо говорю я. — Это первая чернокожая прима-балерина «Балета Нью-Йорка». Мисс Деббэ на нее просто молится.
Мама обрезает еще одну нитку.
— Это нужно для занятий в балетной школе? — спрашивает она.
Вообще-то, если наш план не сработает и мама все узнает, она засадит меня под арест лет так до тридцати, и тогда моей балетной карьере действительно конец.
— Да, — отвечаю я, подпрыгивая от волнения на одной ножке. Но что если она все-таки не отпустит меня?
Мама откладывает брюки и вздыхает.
— Ну, тогда поезжай. Только, думаю, тебе стоит взять с собой Тиффани. Ты же знаешь, она любит балет, да и потом ей и так скучно сидеть дома, пока ты бываешь в школе.
Ну нет, не хватало мне еще лишней головной боли в нашем сумасшедшем предприятии.
— Боюсь, это будет не очень вежливо, — говорю я. — Амаре и так придется отвечать за семерых. Если мы возьмем еще кого-нибудь, у нее будет нервный срыв.
Я не очень хорошо представляю себе нервный срыв — в книжках про болезни про него ничего не написано, — но Эпата как-то рассказывала, что, когда она проколола уши, ее мама опасалась нервного срыва у бабушки.
Кажется, мама удивлена.
— Какая ты тактичная, Бренда! Пожалуй, ты права.
Удивленная донельзя, я отправляюсь к себе. Пожалуй, от хороших манер тоже может быть польза.
В пятницу мама доводит меня до входа в метро, где уже ждут Эпата и Амара.
— Билет не забыла? — спрашивает мама.
Я лезу в карман и вытаскиваю билет.
— А деньги, чтобы позвонить с таксофона, если что? — говорит мама.
— Есть, — говорю я. Можно подумать, в Нью-Йорке можно отыскать хоть один неразбитый таксофон.
— А…
— Мама! — перебиваю ее я. — Я же не в колледж уезжаю! Доедем до книжного и вернемся.
— Ну ладно, ладно, — говорит она. — Желаю хорошо провести время.
И все-таки, уходя, она то и дело оглядывается на нас через плечо.
Эпата хватает Амару за запястье и поворачивает так, чтобы поглядеть на часы.
— Где все остальные? — спрашивает она.
И тут же у нее из-за спины появляются Алекс и тройняшки — их привела мама Алекс. Джерзи и Джессика идут по-человечески, а Джоанна прилетает на своем скейтборде, тормозит и ловко подбрасывает его в воздух. Алекс с мамой обмениваются теми же репликами, что и мы с моей мамой парой минут раньше.
В 5:15 подбегает Террелла со своим братом Ченом.
— Извините, — выдыхает она. — Кое-кому приспичило досмотреть программу.
С этими словами она шлепает Чена по руке. Тот закатывает глаза, без единого слова разворачивается и убегает.
— Ну, пошли, цирк вы мой бродячий, — говорит Амара и ведет нас ко входу на станцию.
Мы спускаемся по лестнице и направляемся к турникетам. На станции ужасно много людей.
— Вам ведь непременно надо было ехать в час пик, да? — тяжело вздыхает Амара.
— Когда мисс Камилла Фримен назначала время, нас она почему-то не спросила, — отвечает Эпата.
Мы суем билеты в турникеты и проходим, а потом снова спускаемся по ступеням.
— Держитесь рядом, — говорит Амара.
Сбившись в кучку, мы стоим на переполненной платформе. Вокруг нас полно народу — старые люди и молодые, люди в джинсах и в костюмах, попадаются и люди, от которых шибает духами. Подходит поезд, мы вваливаемся в двери. Свободных мест почти нет, и сесть удается только Джессике, Джоанне и мне, а остальные вертят головами в поисках поручней.
Поезд трогается. Мы цепляемся друг за друга, чтобы не упасть. На станциях начинается толкотня — кто-то пробивается к выходу, кто-то, наоборот, хочет войти.
— Нам выходить на «Пятьдесят девятой улице»! — кричит Амара, перекрывая шум и грохот. — Следите за остановками!
На руке стоящей передо мной женщины часы. Они показывают 5:25.
— А мы не опоздаем? — шепчу я Эпате.
— Но проблемо, — отвечает она, — нам осталось ехать минут десять, ну, пятнадцать.
И тут поезд со скрежетом останавливается. Свет мигает и гаснет. Джерзи вцепляется мне в руку.
— Ой! — вскрикиваю я.
— Извини, — говорит она тоненьким голоском.
В вагоне становится так тихо, что я слышу частое дыхание Джерзи. А вдруг у нее будет гипервентиляция? Если человек дышит слишком часто, надо дать ему бумажный пакет, чтобы дышать в него. Правда, у меня нет бумажного пакета. Может, рюкзак подойдет?
С другого конца вагона доносится мужской голос:
— О-о-о-О-О-О-о-о-о! — припадочным привидением воет он. Кое-кто из пассажиров хихикает. Пальцы Джерзи Мэй впиваются мне в руку еще сильнее.
— Господи Боже мой, — говорит Эпата.
— Что случилось? — спрашиваю я.
— Откуда нам знать, — говорит Амара.
Свет снова мигает, потом загорается. Но поезд по-прежнему стоит на месте. Из динамика слышится женский голос:
— Остановка произошла по техническим причинам. Поезд тронется в ближайшее время. Благодарим вас за понимание.
Желудок у меня скручивается узлом.
— Который час? — спрашиваю я у сестры Эпаты. Та показывает мне свои часы. Мисс Камилла Фримен уйдет из книжного магазина через двадцать пять минут.
Алекс смотрит на меня.
