Глава 1Лань неслась с такой быстротой, что лес вокруг превратился в сплошное мелькание полос — свет, тень, белизна, чернота, свет, тень, опять провал в темноту…
Ахилл преследовал беглянку так долго, что временами ему приходило в голову, будто его морочит какое–то лесное божество — и эта невероятная скорость, с которой неслась лань, и ее исчезновения за каждым стволом и появления чуть не за сто локтей, будто она могла одолеть их одним прыжком, — все это вызывало ощущение игры, насмешки — «лови, лови — все равно не поймаешь!»
Но именно эта недоступность и неуловимость все больше распаляли охотника — он был совершенно уверен, что в конце концов догонит быстроногого зверя, и вкладывал все силы в этот нескончаемый бег.
Уже, кажется, раз десять лань оказывалась на расстоянии выстрела, и герой поднимал лук с заранее заготовленной стрелой. Он уже целился… И вновь — прыжок, и тени деревьев мелькали и двоились между ним и его добычей.
Иногда беглянка начинала уставать и сбавляла скорость бега. Но в эти же мгновения и ее преследователь чувствовал, что сердце готово выскочить, пробив ему грудь изнутри. Лишь на миг замедлял он свой бег, потом целился… и тут же лань снова делала скачок, будто силы ее удваивались, и она летела вперед, увеличивая разрыв.
Ахилл понимал, что надо бы бросить вконец измотавшее его преследование. Но его уже разбирала досада — неужели ему, «быстроногому Ахиллу» не догнать это упрямое животное? Он знал, что лани бегают зачастую быстрее лошади, и не зазорно человеку отстать от нее, однако гордость побуждала догонять и догонять ускользающую красавицу.
Они бежали через лес, покрывавший один из пологих склонов справа от Троянской долины. Этот склон перерезало не менее десятка речушек, и базилевс вспомнил, что сейчас они как раз приближаются к одной из них. После обильных осенних дождей речки расширились, стали бурными, и быстро перебраться через такой поток было невозможно.
«Вот тут–то я тебя и подстрелю! — подумал герой, ускоряя бег, насколько это было возможно после почти двухчасовой гонки. — Лишь бы вода не унесла тушу… Надо было взять с собой Тарка!»
Деревья расступились и открылась речка, еще более широкая и стремительная, чем представлял себе преследователь. Поэтому он едва не прирос к месту от изумления, когда увидел, как лань, доскакав до самой кромки берега, не остановилась и не кинулась, на худой конец, в воду, а взвилась в воздух… Такого прыжка Ахилл не видел ни разу в жизни. Золотистое с белыми пятнами тело сверкнуло над блестящими струями, перелетело поток и… копыта лани коснулись противоположного берега в полулокте от воды!
— Ах, сатиры рогатые! — закричал герой в ярости.
У него мелькнула мысль: не может он не сделать того, что удалось какой–то лани, и в следующий миг его ноги сами собой оттолкнулись от земли, и он тоже прыгнул.
Но лань совершила безумный прыжок, спасая свою жизнь, тогда как Ахиллом двигали досада и упрямство. И он не одолел речку, а врезался в воду локтях в четырех от берега. Одуряющий холод горного потока хлестанул под самое сердце. Ноги заскользили по камням, и герой опомнился, уже цепляясь за ребристый обломок базальта, с помощью которого он с трудом вытащил себя из реки. Вода лилась с него струями: хитон, плащ, волосы — все было мокрым насквозь.
«Ну точно, это шутки сатиров!» — уже в совершенном бешенстве подумал Ахилл. Словно в подтверждение этой мысли, ему померещился задорный, как будто бы детский смех, долетевший из чащи, что начиналась в трех сотнях локтей. К этой спасительной чаще мчалась теперь лань. Ахилл чувствовал, что уже ее не догонит — он сильно расшиб о камень левое колено, по ноге текла, смешиваясь с водой, струйка крови да и стрелу он уронил в реку, а достать из колчана и наложить новую уже не было времени: сейчас беглянка скроется среди кустов, более густых, чем по ту сторону речки, и у него едва ли хватит сил гнаться за нею еще столько же.
