Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
А Егор отпаривал единственные штаны, ваксил ботинки и натягивал мятый пиджак с плечами, у которого наставленные рукава уже опять были коротки. Да уж, для нищей матери справить сыну-студенту новый костюм было невозможно. Кудрявый чуб нахально топорщился надо лбом, а рот сам собой складывался в улыбку. Нрава он был простого, без всяких там. Не смог осилить танки, с голоду пропадал в Сталинграде – значит, надо идти в сельхозинститут, да и к родной деревне ближе. А чем ты еще можешь помочь стране? Если Граня только и заклинала себя, чтоб никогда не возвращаться обратно, то Егор подспудно знал – он всё делает для того, чтоб вернуться.
Шли оба на трамвай и ехали в центр, чтобы на вокзальной площади или набережной встретиться. Давали такого крюка, хотя жили-то в одном общежитии. Но мыслей перебежать сразу в другой корпус – не было.
После очередной поездки к матери в деревню он, кряхтя, отсыпал в коробку немного картошки, а остальное решил подарить Гране. Понес на трамвай, приехал на вокзал, и там она, ахнув, заторопилась в общежитие. И он понес свой фанерный чемодан. В их комнатке поднялся шум, бросились чистить, жарить. Три девчонки и он! Пирто затеяли. У соседей нашлось полбаночки квашеной капустки и немного варенья яблочного. Вот и объеденье. Девочки перемигивались. Егор был героем дня. Это на первом курсе еще. На втором она его учила танцевать. А он ее учил на коньках. На танцах он ей отдавил все ноги. А что ж там тех ножек! Дома опускала ступни в жестяной таз с теплой водой, ворчала. С катка пришла с таким ощущением, что ног нет вообще! Щиколотки распухли, колени в синяках все. Тут не то что на каблуках, тут ходить вообще невозможно. Но на коньках она поехала, хоть и со слезами. Сила воли у Грани имелась.
Договорились однажды сходить в город. В сквере у площади, говорят, заливали каток, развешивали бумажные фонарики. А на площади обещала выступить известная певица.
На площади оказалась настоящая давка. Разглядеть ничего не удалось, только сарафан певицы посвечивал красным. Голос сильный, эхом разносился по городу. Даже гармонь было плохо слышно, а слова долетали до каждого. Много частушек она пела, а Граня резкого веселья всегда чуждалась, даже порадовалась молча, когда пошло протяжное. «Что это? – Страдания рамонские. – Чьи-чьи? – Рамонские, деревня такая. – А-а».
«Топится, топится в огороде баня». Неужели такие грубые плоские слова могут передать человеческие чувства? Но люди были так счастливы, слушая ее. Они в самом деле ее любили. Главное, Егор. Глаза его смеялись, рот смеялся, сам он, чуть расставив ноги и охватив себя за локти, лучился возбуждением.
Гране стало неловко, она потянула его с площади.
– Что, не по нраву?
– Я не привыкла к таким песням.
– А к каким привыкла?
Она и напела ему итальянскую «Что ж ты опустила глаза». Он вытаращил глаза.
– Че-е-го?
Время осталось на кино!
А перед фильмом показали хронику, «День воздушного флота». Уже когда пошли титры, Граня заволновалась нешуточно. Она видела только фон, ряды блескучих самолетиков, а самих букв даже прочитать не смогла. Толпы нарядных людей садились в поезда, на автобусы, плыли на пароходиках, шли группками, двигались бурным потоком, да сколько ж их было, – и все ехали на авиа-парад в Тушино. Ехали смотреть на то, что Граня душила в себе и пыталась забыть. Да, это был праздник всего народа, а не только раненого и никуда не годного Лешека Ковальского. Толпы по берегам Москвы-реки, вблизи самого аэродрома. Вот как они готовятся: командиры отдают приказы, парашютисты строятся и шагом марш колонной к массовому десанту. А вон женщины-летчицы в белой мешковатой форме. Бодрягина, Блинова, Цветкова, Титова. И почему-то ярко-солнечное все, ветер бесцеремонно треплет флаги у сцены и людей за волосы, а люди смеются.
Летчики – спортсмены. Звучит дико, но Граня привыкла к словосочетанию «военные самолеты» и оттенка «спорт» не воспринимала.
Да, пока над корейским полуостровом идут бои между реактивными «Мигами» и «Сейбрами», в это время Иосиф Сталин внимательно наблюдает за встречным пилотажем пары стреловидных истребителей на Тушинском аэродроме. С зеленого поля взлетают первые советские серийные вертолеты. Колонну тяжелых бомбардировщиков возглавляет четырехмоторный Ту-85 – «лебединая песня» боевой поршневой авиации.
И легкие планеры, и тяжелые бомбардировщики, дальше – скоростные, реактивные с белыми звездами на темно-красном фоне. Да, она угадывала некоторые модели. Легчайшие острые крылья серебристых птиц чиркали ей по самому сердцу, она была отверженной, и больше ей не взлететь вместе с ними! Надрывный рокот взмывающей машины казался ей грозной музыкой, чем выше взлет, тем басовитее звук.
Вот подъезжают в Тушино дорогие авто, в них руководители партии и правительства. Да и они здесь, ведь это праздник летчиков, небесных воинов высшей расы. И она, черноглазая Граня, могла бы лететь с ними вместе…
Идут, идут в небе самолеты-знаменоносцы, вьются в небе треугольные флаги со сталинским профилем, складываются в облаках гордые слова из самолетов – «Слава Сталину», а вон и сам он на трибуне. Самолеты то летят втроем, как склеенные, то рассыпаются и начинают делать фигуры. Пятерка самолетов Чечневой. Они выписывают в небе узоры под вальс «На сопках Манчжурии», и даже петлю Нестерова. Что летчик видит из кабины самолета? Невообразимую мешанину красок земли и туч. А ошибись он хоть немного – все, рисунок воздушного хоровода будет испорчен. Зрители на земле поражены, как все точно. А ведь летают для них не только профессионалы, но и обычные труженики, научившиеся управлять самолетом без отрыва от основной работы! Девочки-планеристки кружат над аэродромом под вальс «Осенний сон», как же это красиво!
Граня, конечно, понимала, что это внешняя, парадная сторона, но это сейчас, а в боевых условиях – шанс победить, даже просто выжить.
Реактивные военные самолеты, красный и темно-синий, показывают свой пилотаж, на время пропадая в вышине, потом встречаясь почти у земли. Да, наверное, самое сложное – это пилотаж в облаках, где видимость под вопросом. Группу реактивных возглавляет подполковник Бабаев. Что за подполковник еще! Курносый пацан вроде Лешека! Как он четко управляет полетом: через петлю… переворот начали… Да-а, наши летчики просто мастера группового полета. Они впиваются ввысь и пропадают с глаз, остаются лишь слабо мигающие искры да едва слышное рокотание. Сильная облачность. Но настоящие летчики летают при любой погоде. Двойка, тройка, пятерка, уже девять самолетов, занимается дух. Далеко под самолетом несутся квадраты и треугольники расчерченной земли. Как знать, смогла бы она, тонкая девушка, твердо держать штурвал, когда тебя вот так крутит? И выдохом, самой себе – смогла бы.
После пилотажа показ новых моделей Микояна, Лавочкина, Яковлева, многомоторных Туполева. Такой страной можно гордиться! Она даже забыла, что видит все не наяву, а из кинозала старенького кинотеатра с оббитыми стенами, с деревянными скрипучими креслами.
Ударил в глаза дрожащий свет, повалили в двери опоздавшие. Журнал закончился и впереди был еще фильм, ради которого они оказались здесь. А Граня уже вскочила, чтобы уйти.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
