— Привет! — улыбнулась я.
— Нам, пожалуйста… то есть я бы выпила капуччино. — Лара повернулась ко мне. — Элизабет?
— М-м… я не знала, что мы будем брать что-то себе. Я выпью соевый чай латте с пряностями, — сказала я. С недавних пор этот напиток мне очень нравился, и я подозревала, что в него подмешивают морфин, потому что к нему быстро привязываешься.
— Отлично, да, и еще шесть черных кофе и латте, — добавила Лара. Джейсон стал собирать заказ, а она повернулась ко мне и, теребя золотую цепочку на шее, решительно заявила: — Элизабет, извини меня, пожалуйста.
От такой неожиданности я даже поперхнулась и приложила все усилия, чтобы подавить накативший кашель.
— Я взъелась на тебя из-за Джейка Хадсона, и зря. Я знаю, что ты это все по глупости, я случайно услышала, как ты рассказывала Зануде Кортни. Но даже если это было не по ошибке, я все равно не имела права набрасываться на тебя. Ты простишь меня? — Она говорила от всей души. Я заметила, что Джейсон внимательно слушал нас из-за двух молочных желобков.
— Господи, конечно! Я же знаю, что ты просто хотела свалить с себя возню с вечеринкой, — сказала я. — Разве можно обижаться на тебя за это?
Серьезное лицо Лары озарилось улыбкой. Я даже решила, что сейчас она бросится меня обнимать, но нет, не такой она человек.
— Ты не ошиблась. Райан просто болван-онанист! — Она рассмеялась. — А если серьезно, я хотела передать тебе свой горький опыт, потому что сама встречалась с мужчинами из индустрии развлечений, но ничего хорошего из этого не вышло.
— В любом случае спасибо. Честно говоря, я не позвонила только потому, что если бы Джейк Хадсон сравнил меня с остальными своими женщинами, то пожаловался бы на меня в Федеральную комиссию по торговле за то, что я не соответствую термину «подруга». Ты меня понимаешь? Проверьте ноги: если есть один комплект — все в порядке. Проверьте глаза: они должны быть цвета океана на закате. Проверьте одежду: дорогая и красивая? Он проверит и получит ответы: нет, нет, нет.
— Точно. Проверьте голову: она должна быть безмозглая, невротичная и пустая. Ответ: нет.
Мы засмеялись. Джейсон подал нам наш заказ. Когда Лара выходила с напитками в руках, Джейсон повернулся ко мне и шепотом, так, чтобы Лара не услышала, произнес:
— Не могу поверить, что ты запала на Джейка Хадсона. Ни за что!
Казалось, он сейчас лопнет от радости. Но мне было не до него. Мы с Ларой помирились! У меня появилась подруга. Я хотела скакать и прыгать и в знак благодарности исполнять танец какого-нибудь племени мумба-юмба. Но не стала. По многим причинам.
Когда зарделся рассвет субботы предстоящей вечеринки, я подняла голову с подушки и увидела, что еще не совсем рассвет. Было только четыре утра, а в моей голове уже вертелись миллион и одна проблемы. Миллион вторая появилась, когда я повернулась и уловила еле ощутимый аромат перекиси водорода на своих волосах. Боже! Вчера в перерыве я ходила к Билли. Он красит звезд. Но я не обратила внимания на это последнее слово. «Звезд, дорогуша, а не ассистентов». Нигде в «Аллюре» не было сказано, что он занимается девушками, которые зарабатывают меньше трех миллионов в год. Билли сделал мне «большое, очччень большое оддольджение», втиснув меня в свое расписание, забитое на полгода вперед. Я бы не сказала, что этот итальянец пришел в восторг, увидев мои «целомудренные» волосы, вопреки уверениям Кэмерон. Он обошел меня кругом, с брезгливой осторожностью приподнимая одну за другой каштановые пряди, словно касался радиоактивных отходов. Если бы у него под рукой оказались перчатки и плоскогубцы, он не постеснялся бы ими воспользоваться.
— О нет. Это нечего. Это просто абсолютно нечего. — Он брезгливо бросил мои волосы. — Мы сделать голливудский милашка, — объявил он, потерев подбородок, и грациозно удалился, больше не появившись возле меня. Меня, естественно, сгрузили на девушку с бритой головой, которая принялась покрывать меня фольгой, обливать презрением и обесцвечивающим составом.
И вот свершилось, я обрела новый облик — Голливудская Милашка. Некоторым может показаться, что звучит общо, но я была взволнована. Я настолько чужой человек в этом городе, что готова идти любым путем, ведущим к Сопричастности. Даже ценой шестисот долларов. Без учета чаевых и налогов, могу добавить. Мои волосы требуют чеков, которые мое скромное положение обеспечить не способно. И тем не менее я угостилась очень дорогим на вид французским мятным леденцом в гардеробной. И, выйдя из салона в волшебный час — время суток, столь обожаемое за его розовое сияние кинематографистами и женщинами, которым на вид не дашь больше двадцати двух, — ощутила себя как-то по-особенному. Я чувствовала, что сделала вложения в свою карьеру. И в свою жизнь. Потому что взглянем фактам в лицо — Тмутараканской Мыши, даже если бы она и стоила на шестьсот долларов больше Голливудской Милашки, в этом городе рассчитывать не на что. А теперь, когда я здесь — когда машины летят мимо меня по Беверли-Хиллз, когда в дорогих магазинах одежды без дела слоняются девушки и потягивают культовый апельсиновый сок рядом с «Кингз-роад кафе», — итак, теперь, когда я здесь, я должна извлечь из своего положения максимальную пользу. Вцепиться зубам и откусить больше, чем могу проглотить. То есть наконец-то заняться гребаным делом, как сказал бы Скотт в подходящий момент.
И вот через два с половиной часа, которые я промучилась в постели, наконец-то появилось солнце и я встала. Я прокрутила в голове все сценарии срыва вечеринки, какие только могла представить. Я отравила весь голливудский бомонд испортившимся суши. Лепестки роз, которые я заказала для бассейна Дэниела, оказались красными, а не белыми, и из-за этого складывалось такое ощущение, что в бассейне кого-то застрелили. Произошла путаница с приглашениями, и на вечеринку вместо своих богатых и знаменитых хозяев явились швейцары, горничные, чистильщики бассейнов и няни. И если меня мог бы захватить разговор с женщиной, которая стирает нижнее белье Джорджа, для Дэниела и Скотта это было бы сомнительное удовольствие.
Я подошла к холодильнику, чтобы взять молоко для хлопьев, и, бросив случайный взгляд на свое отражение в дверце, увидела, что стресс, пережитый мной за прошлую неделю, отразился в полной мере. Я была похожа на зомби из фильма «Ночь живых мертвецов».
«Черт, — пронеслось в моей голове, — что подумает Джейк Хадсон, увидев меня?» Я понимаю, такими мыслями забиты мозги только у глупых ассистенток-карьеристок, но от себя не убежишь. Я взяла трубку и набрала номер своей новой старой подруги Лары.
— Лара!
— Кто это? — прозвучал мужской голос. И я вдруг вспомнила, что не охваченная сексом зона ограничивается только стенами моей квартиры. Все прошлой ночью чем-то занимались. Кроме меня.
— Это Элизабет, подруга Лары, — быстро ответила я, немного смутившись.
Короткие гудки. Я решила позвонить потом, когда все вчерашние любовники разойдутся по своим домам.
Я налила в миску с хлопьями молока и, пока они разбухали, думала, что у меня нет денег даже на картонную коробку, не говоря уже о маникюре-педикюре-вощении-лица-массаже-со-скрабом-покупке-нового-платья-и-бросании-денег-на-ветер, которыми заняты все остальные, готовясь к вечеринке. А ведь это далеко не все. Я еще забыла про инъекции ботокса под мышку, которую актрисы делают себе, чтобы не вспотеть в своих бесподобных платьях, или коллагена, который они закачивают себе в подошву стопы, чтобы выглядеть сногсшибательно на своих супервысоких каблуках. Но подождите, я же всего лишь ассистентка, да? Так вчера коротко и ясно напомнила мне Виктория, моя наставница, которая не наставляет меня ни в чем, кроме того как отыскать лучшее место в Западном Голливуде, где продают натуральный дважды профильтрованный сливовый сок.
