Все еще не могу поверить, что ты здесь, сказала она.
Фредди ухмыльнулся. Поднял кружку и сделал первый глоток.
Да уж, вот это пиво так пиво! – сказал он и вытер пену с верхней губы.
Стало быть, ты повидал мир, Фредди!
Было дело.
И ни единой строчки за все это время.
Он улыбнулся, пряча под стол трясущуюся руку.
Когда ты вернулся? – спросила она.
Вчера.
Только вчера?! Что тебя так задержало?
Сам не знаю.
Большинство вернулось еще год назад. А кое-кто и раньше.
Да, я в курсе. Просто я не знал, ради чего мне возвращаться.
А я уже не в счет?
Я думал, ты погибла.
Что?! Почему?
Из-за «Кафе де Пари». Когда я узнал, что его разбомбили, я сразу подумал о тебе. Я подумал, что тебя больше нет.
Мисси потерянно молчала.
Ты же сама сказала, что будешь в этом клубе.
Я так говорила?
А ты не помнишь?
Это было так давно, Фредди.
Понимаю.
В другой жизни.
Да, согласился он и отхлебнул пива.
Могу поспорить, на самом деле ты просто закрутил там любовь. Это тебя и задержало.
Фредди улыбнулся.
Это не так.
Я тебе не верю.
Почему же тогда я вернулся, если у меня там любовь?
Все кончается рано или поздно.
Не в моем случае, сказал он, глядя ей прямо в глаза. У меня ни с кем не было связи, Мисси. Ничего стоящего упоминания.
Очень жаль. Тебе это пошло бы на пользу.
Ты так думаешь?
Я хорошо тебя знаю.
И он улыбнулся, потому что Мисси действительно хорошо его знала, и было очень приятно вдруг обнаружить, что есть еще на свете кто-то близкий, кого волнует твоя судьба. На душе потеплело, он почувствовал себя свободнее, ослабил узел галстука и закатал рукава рубашки. А потом протянул руку и легонько дотронулся до щеки Мисси.
Ты прекрасно выглядишь, сказал он.
Я?! Не говори глупости.
Ты совсем не изменилась.
Да неужели?
Увидев тебя на Паддингтонском вокзале, я подумал: Какая же она классная!
«Какая же она классная?» Что с тобой? Тебе снова двенадцать?
Фредди рассмеялся.
Однако я сказал правду. Откуда ты сейчас приехала?
Из Оксфорда.
А там что делала?
Кое-кого навещала.
Кое-кого?
Это не то, что ты подумал.
А что я подумал? – спросил Фредди с ухмылкой.
Видишь ли, три дня в неделю я занята в конторе на Флит-стрит. Работа не пыльная. Ну а в свободное время подрабатываю моделью.
Для журналов мод?
Она засмеялась.
Для этого я опоздала лет на десять. Нет. Я позирую для одного старого чудака, которому почему-то нравится рисовать именно меня. За приличную сумму. Не смотри на меня так, Фредди, я знаю этот взгляд. Ты пытаешься все испохабить, хотя ничего такого здесь нет. Я натурщица, и это вполне достойное занятие. А он солидный и уважаемый человек. Он ко мне ни разу не притронулся, только смотрит. Лишь однажды попросил меня приспустить бретельки.
Ты это сделала?
Конечно.
И что?
И ничего. Обычно я позирую в ночной рубашке. Сажусь перед теплой батареей за компанию со старым полосатым котом, а он рисует, накинув что-нибудь мне на плечи.
Что, например? – спросил Фредди.
Шаль, платок, однажды было меховое боа. Да что угодно. Но когда я потом смотрю на картину, в ней нет комнаты, где я сижу. Нет батареи, нет книжного шкафа. Все исчезает, кроме меня. Он рисует совершенно другой мир. Например, сейчас он сделал фоном сельский пейзаж, только не английский, а где-то в других краях. Широкий горизонт, странные деревья и красная земля под ногами, а солнце такое яркое, что режет глаза. Вдали синее-синее море. Хотя нет, он предпочитает слово «океан». И, глядя на этот пейзаж, я чувствую запах моря. Такой у него талант внушения. И ты знаешь, мне нравится, как он меня изображает. Нравится то, что он во мне разглядел. На картине у меня голова обвязана платком и никакой косметики. И я пристально смотрю на что-то – вот только он не нарисовал, на что именно. Можешь себе представить, Фредди? Это завораживает. И точно так же, как он увидел нечто особенное во мне, я вижу в картине его особый мир. Мир, из которого он не хочет возвращаться. Искусство создает свой собственный порядок вещей, я так думаю.
Порядок вещей?
Да. Или, быть может, воссоздает. Через искусство он возвращает правильный порядок в свою жизнь. Он видит ту жизнь, которую должен был бы прожить. Это сродни мечтам и снам, но только перенесенным на холст. Он не воображает себя новым Пикассо, он просто борется с одиночеством. Полагаю, из меня тоже мог бы выйти неплохой живописец.
Мисси залпом допила свою кружку.
Повторим? – сказала она. Теперь моя очередь платить.
Она выскользнула из тесного пространства между столом и скамьей и поплыла к стойке бара через море направленных на нее глаз. Фредди не удивился тому, что мужчины на нее смотрят, – так было всегда. Но сейчас он заметил, что некоторые из них поглядывают и в его сторону, выясняя, с кем пришла сюда эта женщина. Он повернулся к Мисси, улыбаясь ей и намеренно выставляя себя напоказ. Он понимал, насколько это глупо, но не мог удержаться – уж очень давно он не чувствовал себя так хорошо, как в эти минуты. Когда Мисси вернулась с выпивкой, он подвинул к себе стол, чтобы ей было удобнее сесть на место. Потом закурил с довольной ухмылкой на физиономии.
Французские сигареты, заметила Мисси и подмигнула ему. Слишком пижонские для такого заведения.
Закуришь? – предложил Фредди.
Почему бы нет?
Он поднес ей зажигалку. Она придержала его руку, чтобы остановить дрожь.
У тебя руки строителя, сказала она.
После школы учился этому делу. В основном плотницкие работы.
Что ж, голод тебе не грозит. Людям всегда будут нужны столы.
Ты в этом уверена? – засмеялся он.
Расскажи мне, что случилось с тетушками, попросила Мисси с некоторой запинкой. Куда вы все уехали?
В Нортумберленд. Года за три до войны. Они сняли коттедж с небольшим участком земли.
И что дальше? Или это конец истории?
Боюсь, что так.
И тебе нечего добавить?
