Он раскрыл перед Касси дверцу автомобиля, и девушка скользнула на сиденье. И сразу скинула неудобные туфли, не сдержав вздоха облегчения.
По дороге домой оба молчали. Берт не включил музыку, и Касси была ему благодарна за это — от шума в баре разболелась голова.
Берт довез ее до порога и вошел вслед за ней в тихий маленький дом. Здесь, с ним наедине, Касси почувствовала себя куда более неловко, чем на протяжении всего вечера.
Они постояли рядом в темноте прихожей. Касси так смутилась, что забыла включить лампу. В окно светила яркая луна, да еще фонарь в саду добавлял света, и Касси ясно видела Берта — до последней пуговицы на рубашке. Она бросила туфли в уголок, надела мягкие тапочки. Все эти действия как будто оттягивали время прощания. При этом девушка совершенно не знала, что сказать.
— Спасибо за прекрасный вечер, — первым нарушил молчание Берт.
Касси не возразила — вечер и правда был прекрасным. Даже та короткая сцена в баре его не испортила.
— Это тебе спасибо. Из тебя получается прекрасный кавалер, когда ты ведешь себя… в рамках дозволенного.
Касси сказала бы куда больше этого, но не решилась.
Берт одарил ее долгим взглядом и улыбнулся.
— Если тебе понравилось, возможно, ты примешь следующее мое предложение.
Касси почему-то прижалась спиной к стене. Щеки ее начали гореть.
— Зависит от того, насколько оно разумное.
— Оно по меньшей мере очень логичное. Даже ты не сможешь этого отрицать.
Касси поправила очки. Руки ее дрожали — она не могла понять почему.
— Я слушаю.
— Мне показалось, — начал Берт с лукавой улыбкой, — что тебе в первую очередь нужны две вещи для успеха твоей диссертации.
Он стоял прямо перед ней, напротив окна, и лунный свет окружал его бледным ореолом.
— Две вещи?
— Ну да. Во-первых, ты хочешь изменить свою репутацию. И здесь я ничем не могу тебе помочь.
Касси прижала листки с записями к груди, ненавидя себя за жгучее разочарование, испытанное ею после этих слов.
— Да. Ты уже говорил. Из-за опекунского совета.
— Но есть еще и во-вторых, — продолжал Берт. — Тебе также нужен некий личный опыт ухаживания и обольщения, чтобы ты могла глубже проникнуться изучаемым вопросом. Это так?
Касси не успела ответить. Он неожиданно шагнул к ней и прижался горячими губами к ее обнаженному плечу. Девушка вздрогнула, неосознанно подаваясь ему навстречу.
Ответ сам сорвался с ее губ:
— О да, да… Это так. Мне нужны уроки любви.
Берт замер, оторвался от нее. И Касси испугалась: вдруг он не правильно понял ее слова? Вдруг он на самом деле не разделяет ее желания?
Глаза их встретились. Удерживая ее взгляд своим, Берт медленно кивнул.
— Тебе нужен опыт. Как любому серьезному исследователю.
Касси показалось, что смех, искрившийся в его синих глазах, куда-то подевался. Теперь Берт уже не шутил. Взгляд его, серьезный и проникновенный, пугал девушку… и завораживал.
Она едва смогла согласно кивнуть.
— И мне кажется, Касси, что я могу помочь тебе в приобретении подобного опыта.
О, ей тоже так казалось. Нет, не казалось — она была уверена.
И когда губы их встретились, девушка блаженно закрыла глаза.
Этот поцелуй оказался совсем не похож на прежний, который Берт подарил ей при входе в бар. Тот был подобен взрыву эмоций, а этот — долгому глотку сладкого вина. Берт не прикасался к ней руками, слились только их губы; но танец языков воплощал собой самую сущность любовного ритуала. И в миг, когда жажда Касси достигла предела и она подумала, что умрет, если Берт к ней не прикоснется, в этот самый миг он отстранился от нее.
Он дышал тяжело, как после быстрого бега. Глаза его странно блестели.
— Что… это было? — Касси провела дрожащим пальцем по своим пылающим губам, удивляясь, что они в самом деле не горят.
Берт взял ее за безвольно повисшую руку.
— Воспринимай это как первый поцелуй на свидании, солнышко. Думаю, ты вполне готова к урокам куртуазной любви.
— Куртуазной любви? — пролепетала Касси. Этот поцелуй, похоже, вконец размягчил ее мозги.
Берт усмехнулся.
— Ну да. Как ты могла заметить, людские нравы не сильно изменились со времен средневековья.
— И ты хочешь… учить меня?
— Уроки на дому, Касси. Только для тебя. — Он отпустил ее ладонь и взялся за дверную ручку. — Ты будешь моей единственной студенткой, и я прочту тебе полный курс.
Глава 6
Через час после разговора с Касси Берт открыл дверь своего дома. Он не сразу поехал домой — сначала поколесил вокруг озера, надеясь, что ночная свежесть приведет его в чувство. Кроме того, ему нужно было поразмыслить.
Несмотря на то что сейчас Берт хотел Касси как никого и никогда доселе, он все не мог определиться, правильно ли было его решение. Не повел ли он себя как бессердечный эгоист, прокладывая таким хитрым образом путь в ее постель? Вся эта затея с уроками любви — не приведет ли она к беде, не причинит ли боли этой необыкновенной девушке?
Все еще во власти размышлений, Берт бросил на столик в прихожей ключи от машины и прошел в гостиную. Что же делать? — в который раз спрашивал он себя. Берт вовсе не собирался жениться еще раз. Брак с Мелиссой его многому научил. Бывшая жена привила ему стойкое отвращение к самой идее брака, а кроме того, недвусмысленно доказала, что на глубокие отношения он не способен.
Конечно, мир меняется… Но не до такой степени, чтобы Бертрам Уорринг изменил свое мнение о браке!
Нынешний образ жизни его совершенно устраивал, и Берт предпочитал оставить все как есть. А представить Леди-Профессора, разделяющую его холостяцкое жилье, было невозможно. Большую часть жизни Берта занимал конный спорт, и он по собственному опыту знал, что не всякая женщина способна понять это увлечение. Тем более такая женщина, как Касси. Она выросла среди академической элиты и останется ее частью на всю жизнь.
Может, Касси и способна оценить красоту чистокровной лошади, увиденной на фотографии, но это совсем другое. А вот встречать каждый день мужа, пропахшего конским потом и без конца говорящего о конкуре, соревнованиях, породах лошадей… Нет, никакой женщине этого не вынести!
Берт включил свет, мысленно давая себе клятву перестать думать о Касси. Незачем мучить себя бесплодными угрызениями совести. Лучше подумать о сестре. Хотя Хейзл, должно быть, давно уже спит…
Однако тихие всхлипывания из угла гостиной доказывали обратное. Берт обернулся, ища источник этих горестных звуков.
