— Почему-то мне так не кажется. — Шайлер не могла оторвать взгляда от триглифа. Символ обладал каким-то гипнотическим, убаюкивающим эффектом, и разрушил его только звук шагов. — Это Геди. Давай не будем говорить ему об этом, пока не выясним, что же ему известно.
Джек кивнул и направил факел в сторону входа, чтобы помочь отыскать путь. Когда священник добрался до них, дыхание его было прерывистым.
— Вы нашли ее? — спросил он, с беспокойством оглядываясь по сторонам.
— Нет. Нам надо идти. Если она не здесь, надо сообщить об этом родственникам, — ответил Джек.
На лице Геди отразилось облегчение, и они принялись подниматься наверх.
— Подождите!
Шайлер остановилась. Она услышала нечто знакомое: тихое отдаленное скуление, приглушенный стон страдающего существа.
— Сюда!
Она кинулась в самую дальнюю, самую глубокую часть пещеры, к маленькой скорчившейся фигурке, связанной, брошенной в темноте.
— Мари Елена! — шепотом позвала Шайлер.
Она присела и потрогала лоб девушки. Горячий. Обжигающе горячий. Надо надеяться, что это простуда, а не что-нибудь похуже.
Девушка пошевелилась и снова застонала.
Священник перекрестился и опустился на колени рядом с ней.
— Вы знаете, где находитесь? — спросила Шайлер по-итальянски.
— В пещере, — ответила Мари Елена, не открывая глаз. — Рядом с пересохшей речкой.
Джек снял куртку и набросил на девушку.
— Вы знаете, почему вы здесь? — спросил он.
— Они принесли меня сюда,— отрешенно произнесла девушка.
— Кто они? — спросила Шайлер. — Что они с вами сделали?
В ответ Мари Елена невольно задрожала, словно в припадке.
Шайлер обняла девушку и принялась успокаивать.
— Все хорошо, все хорошо, — шептала она. — Все будет в порядке. Теперь ты в безопасности.
Но девушка лишь покачала головой и крепко сжала губы.
— Вот, — предложил Геди и положил на ее пылающий лоб холодный носовой платок.
Шайлер осмотрела девушку в гломе, воспользовавшись возможностью заглянуть в ее воспоминания. Ухажер Мари Елены увез ее из городка в горы. Он новел ее прямиком в лес. А дальше — ничего. Пелена, туман. Девушка очнулась и обнаружила, что находится в пещере.
Джек перерезал веревки и помог Мари Елене встать. Шайлер подхватила ее под руку. Девушка пошатнулась и упала без чувств.
Геди кинулся к ней.
— Дайте-ка я помогу.
А потом все завертелось слишком быстро, потому как Шайлер осознала — священник держит у горла Мари Елены нож с рукоятью из слоновой кости.
— Что вы делаете?! — воскликнула Шайлер и кинулась к девушке и священнику, а сзади к ним приблизился Джек.
— Исполняю свое предназначение, — ответил Геди, поддерживая девушку, которая болталась теперь у него в руках, словно тряпочная кукла.
Сверкающее лезвие было прижато к яремной вене. Тонкая блузка Мари Елены у шеи затрепетала, и Шайлер на миг снова увидела триглиф. На этот раз он был выжжен на груди девушки. Пересекающиеся круги. Животное. Знак Люцифера. Он сиял во тьме, словно маяк.
Шайлер сосредоточилась на мощном принуждении, пытаясь остановить священника, но тут на нее обрушился неожиданный удар, и девушка отлетела к каменной стене. Удар этот нанес не Геди — он сам, судя по виду, пришел в замешательство. Ударил кто-то другой — или что-то другое.
— Шайлер! — разнесся по пещере полный боли крик Джека.
«Все нормально», — хотела мысленно сказать она ему, но обнаружила, что не может этого сделать.
Она не могла шевелиться, не могла говорить — ее парализовало во всех отношениях. Шайлер пыталась найти способ вырваться из оков, но это заклинание было не таким простым, как тогда у Игги. В этом заклинании чувствовалось присутствие черной магии, запрещенных действий, сделавших оковы крепкими, как камень.
Это вам не разношерстная компания крестьян, ищущих пропавшую девушку, — сейчас засаду устроили вампиры, с вампирской быстротой и силой.
— Не дергайся, или твоя девушка превратится в миленький костер, — произнес неизвестный вампир. Он протянул венатору веревку и двинулся к Джеку, намереваясь связать ему руки. Во второй руке у него был факел, пылавший черным огнем.
«Нет! — послала мысль Шайлер, отыскав свой голос в полумраке, хотя она пока что оставалась полностью недвижна. — Почему ты это делаешь? Ты работаешь на графиню?»
«Я ни на кого не работаю. Я не вхожу ни в какой клан. Это чисто личное».
«Так, значит, дело дошло до этого», — поняла Шайлер. Мими назначила награду за голову Джека, и этот вампир решил ее получить.
«Пожалуйста, не надо! У нас есть деньги — мы можем заплатить тебе. Я выкуплю его жизнь. Пожалуйста!» — беззвучно крикнула Шайлер.
«Извините, мисси, но я совершенно уверен, что вы не сможете дать цену больше, чем Мими Форс».
Охотник за головами скользнул к Шайлер, и она увидела нависшее над ней мрачное, искаженное лицо.
— Я пойду сам. Отпусти ее, — заявил Джек спокойно и отчетливо, отказавшись от сопротивления.
Вампир затянул узлы так, что у Джека на запястьях выступила кровь. Как только Джек был связан, вампир прошептал над пламенем несколько слов, и огонь погас; факел теперь походил на серый кусок угля. Вампир проворно сунул его в задний карман.
Геди встревоженно взглянул на вампира-ренегата, но стоило ему понять, что тот не собирается с ним ссориться, как лицо его снова застыло и он приготовился к исполнению мерзкой задачи.
Мари Елену убьют.
Джека заберут.
Шайлер ничего не могла с этим поделать — она могла только кричать мысленно.
ГЛАВА 13 ВРЕМЯ АНГЕЛАУ нее было слишком мало времени, чтобы сделать что-либо в реальном мире, где на нее напали и ее схватили. Потому Шайлер обратилась внутрь, в собственную душу и в глом. В этой внутренней вселенной время существовало иначе.
Шайлер открыла глаза в тумане сумеречного мира и почувствовала тяжкие объятия удерживавшего ее темного заклятия. В гломе оно проявлялось как оплетающие ее змеиные кольца. Шайлер чувствовала прикосновение влажной чешуи по всему телу, и кольца эти сжимались все сильнее. Они были повсюду — стягивали талию, обвивались вокруг ног, скользили по пальцам. Шайлер почувствовала исходящее от них зловоние тины и содрогнулась, услышав издаваемый змеями скрежещущий звук.
Заклинание стазиса действовало как часть принуждения, разновидности контроля над разумом — оно заставляло жертву верить, что та находится в ловушке, и потому овладеть этим фактором было чуть ли не труднее всего. Надо было перестать верить в то, что находилось прямо перед тобою.
