В течение всей пьесы Николас думал только об одном: как он мог позволить Дане Раппапорт открыть рот?! Только сейчас он понял, как неосмотрительно поступил, рассказав бывшему мужу этой актрисочки о своих отношениях с Меган. Единственным его оправданием (да и то очень условным) было то, что он тогда сильно выпил — «отмечал» помолвку с Дженнифер и разрыв с Меган. Его тогда раздирали противоречивые желания: с одной стороны, хотелось бросить все и купить билет до Америки, с другой — удерживал долг перед семьей. Он запросто мог сболтнуть Бену что-нибудь лишнее. Похоже, чете Раппопорт так понравилась его трогательная любовная история, что они помнят ее вот уже десять лет!
Наконец тяжелый бархатный занавес опустился и зажегся свет.
Зрители потянулись в вестибюль.
— Знаешь, Меган, на приеме ты можешь встретить кого угодно, — предупредил он.
— Да? Мне уже не терпится… — улыбнулась она.
Он ей не поверил. Только дурак не заметил бы, как изменилось у нее настроение (да и у него тоже) после встречи с Даной Раппапорт! Меган хотела было что-то сказать, но он опередил ее:
— Послушай, я насчет Даны…
— Я тоже хотела спросить у тебя…
Они замолчали и долго не решались заговорить снова. Наконец Николас набрал в легкие побольше воздуха.
— Я надеюсь, она тебя не обидела? Прости, если что…
— Я очень растерялась! Знаешь, Ник, я…
Разговор был прерван молоденьким репортером.
— Граф Шрафтонский, могу я узнать, как вам понравилась пьеса? — спросил юноша, сияя от радости, что разговаривает с таким богатым и влиятельным человеком.
— Постановка просто превосходная, — улыбаясь, ответил Николас.
— Вы собираетесь на прием к сэру Найджелу Дрэйку?
— Простите нас… — Николас торопливо взял Меган под руку, желая увести любимую женщину подальше от любопытных глаз журналистов.
Они без помех прошли через вестибюль, но тут перед ними возник другой репортер, который, не теряя времени, обратился к Меган:
— Позвольте узнать ваше имя?
— Меня зовут Меган, — ответила она, чувствуя себя крайне неловко.
— Вы — новое увлечение графа, не так ли? — бестактно поинтересовался журналист.
Меган отрицательно покачала головой:
— Вы ошибаетесь.
Николас начинал терять терпение и демонстративно молчал.
Наконец журналисты все поняли и ретировались. Меган и Николас поспешили дальше, чувствуя на себе любопытные взгляды и слыша взволнованный шепот: «Это граф Николас Шрафтонский… и Меган… его новая пассия!» Вскоре им удалось-таки скрыться от назойливой прессы за тонированными стеклами лимузина.
Через полчаса машина въехала в распахнутые чугунные ворота и через несколько секунд остановилась на подъездной аллее. Сам особняк, огромный сад и пруд напомнили Меган Англию конца XIX века. Здесь и жил всемирно известный актер и режиссер Найджел Дрэйк. Подтянутый лакей проводил Николаса и Меган в просторный холл, где уже собрались гости, присутствовавшие на премьере. В том числе и сам виновник торжества, который с радушной улыбкой уже спешил им навстречу…
— Николас! — воскликнул престарелый актер, по-отечески обнимая его. — Как же я рад тебя видеть, мой мальчик! — Потом он повернулся к Меган: — Кто вы, прекрасная леди? Николас, познакомь нас…
— С удовольствием. Это Меган Стюарт — моя давняя знакомая. Меган, это сэр Найджел…
— Здравствуйте, мистер Дрэйк, для меня большая честь познакомиться с вами…
— Я тоже очень-очень рад нашему знакомству. — Неисправимый ловелас галантно (совсем как в кино!) поцеловал ей руку. — Интересно, почему ваше имя мне кажется знакомым?
— Может, кого-то из героев в ваших пьесах звали так же? — улыбаясь, предположила Меган.
— Действительно! — хитро улыбнулся Николас. — Наверняка так оно и есть.
— Я никогда не путаю реальность с искусством, мой мальчик. Даже несмотря на то, что за последние годы я немного состарился. Запомни это! — возмутился мистер Дрэйк, но в его глазах плясали чертики. — Так вы уверены, дорогая, что мы нигде не встречались раньше? — снова обратился он к Меган.
— Абсолютно.
— Ну, что ж… — разочарованно вздохнул сэр Найджел. — Скажите: вам понравилась пьеса?
— Очень! Мне всегда нравился «Пигмалион», но вам удалось придать профессору Хиггинсу неповторимую изюминку. Вы играли просто замечательно!
— Я знаю, что это за изюминка, — заметил Найджел Дрэйк. — Годы! Завтра все газеты напишут, что я стал слишком стар для таких ролей… — Он звонко рассмеялся. — И они правы. Хотя какое мне до них дело?!
— И правильно, — весело поддержала его Меган. — Я, например, считаю, что вы были неподражаемы!
Николас не вмешивался в разговор, исподтишка любуясь Меган: она была прекрасна! Он гордился тем, что она его спутница!
— Вы мне очень нравитесь, дорогая, — продолжал мистер Дрэйк, — и я очень рад, что Николас наконец встретил девушку своей мечты. Он так долго искал такую, как вы…
Меган почувствовала, что краснеет, но ей на помощь пришел Николас:
— Прошу, не надо ее в это вмешивать! Меган — мой друг, и только…
— Тогда ты глупец, мой мальчик, — рассмеялся старый ловелас. — Если бы я был на двадцать-тридцать лет моложе, я бы непременно стал ухаживать за такой красавицей.
Николас уже предчувствовал следующий вопрос.
— Кстати, о любви. Кто же владеет вашим сердцем, дорогая?.. — хитро сощурился Найджел Дрэйк. — Кого вы любите?
Затаив дыхание, Николас ждал ее ответа. Меган помолчала, а потом сказала тихо:
— Отца своего сына…
Николас помрачнел.
— Вы так это сказали, дорогая… Простите, неужели его больше нет? — расстроился сэр Найджел.
— Да… — еще тише ответила Меган, боясь поднять глаза.
— Жаль, жаль! Он, наверное, был замечательным человеком. Николаса я знаю с рождения. Он тоже очень хороший… Жаль, жаль!
Повисло неловкое молчание. Николас судорожно искал предлог, чтобы прекратить этот неприятный разговор, но ситуация разрешилась сама собой: гости, которым надоело потягивать вино в компании друг друга, попросили виновника торжества сказать речь. И тот охотно согласился.
— Дорогие друзья, — откашлявшись, начал Найджел Дрэйк, — старые и новые. — Он широким жестом обвел гостей, словно хотел обнять каждого из присутствующих, потом улыбнулся Меган. — Я так благодарен вам всем за то, что в этот особенный день вы пришли поддержать меня… Как вам, должно быть, известно, сегодня я завершил свою профессиональную карьеру. Весьма достойную, между прочим! И прошу вас помнить об этом, когда завтра утром в газетах появится статья о том, что я уже старый, а значит, никуда не годный актер и режиссер… — Все заулыбались, а хозяин тем временем пылко продолжал: — И помните еще одну вещь: шампанское, конечно, превосходное, и официанты очень милые молодые люди, но за всем этим внешним лоском кроется любовь… Без нее богатство и благополучие ничего не значат. — Сэр Найджел поднял бокал. — Выпьем за нашу дружбу и за любовь!
