Она повернулась и натолкнулась на смеющийся взгляд Гранта. Энни казалось, что он знает и понимает ее лучше ее самой. Он заставлял ее улыбаться даже тогда, когда она была уверена, что улыбаться нечему.
— Наверное, ты прав. Просто все дело в том, что я не готова вернуться домой. Во всяком случае, пока. — Она позволила своему страху вырваться наружу. — Ты думаешь, что Нью-Йорк не примет меня, провинциальную простушку?
— Почему? Ты далеко не первая провинциалка, решившая его покорить. Если кому-то удалось, то почему не удастся тебе?
— Ты так думаешь?
— Конечно. Если ты решишь остаться, то скоро привыкнешь, просто потребуется некоторое время.
Энни кивнула, думая, представляя, предвкушая, каково это — жить в Нью-Йорке, называться ньюйоркцем, быть одним из миллионов, а не героиней еженедельной колонки сплетен в газете Локетта. Она словно раздвоилась: одна половинка Энни чувствовала себя на седьмом небе от счастья, другая — боялась будущего одиночества.
— Привыкну к чему?
— К шуму — сирены и гудки могут завывать всю ночь. К толпам народа и отсутствию больших пространств. К тому, что здесь преобладают законы джунглей. — (Энни вопросительно подняла брови.) — Тебе лучше не знать этого. Поверь только, что с привольной жизнью оленей и антилоп у тебя в Техасе это не имеет ничего общего.
— У нас нет антилоп, во всяком случае в Локетте. Зато в избытке броненосцев и гремучих змей.
В который раз за этот странный день Грант от души рассмеялся.
— К чему еще мне предстоит привыкнуть?
— К чертовски холодной зиме и жаркому лету. Жару усугубляют небоскребы из стекла и бетона.
— Меня не испугать жарой, ведь я из Техаса.
— Я не стараюсь испугать тебя. — Грант коснулся ее руки, и волна сладкой дрожи прокатилась по телу Энни. — Но здешняя жизнь действительно совсем не похожа на ту, которую ты вела в Локетте.
И слава богу, подумала Энни. Сейчас ее больше беспокоило то, что от самого невинного прикосновения Гранта к ее руке температура у нее повысилась на десять градусов.
— Если решишь снять квартиру, смотри, чтобы в ней обязательно был кондиционер.
— Кондиционер? Хорошо, я запомню.
Она не могла не признать, что близость Гранта возбуждала ее, заставляла нервничать и трепетать. Энни охватило чувство необъяснимой тревоги. Ее больше не должны привлекать мужчины, и особенно — этот. Ведь ее только что бросил его брат, а кроме того, Грант — ярый противник брака.
Это самое меньшее, что он мог сделать, убеждал себя Грант, загружая тяжелые чемоданы Энни в багажник такси. Его окружала привычная какофония Нью-Йорка, воздух был пропитан выхлопными газами. Но в то же время в атмосфере города вибрировала какая-то особая энергия, заставляющая ускорять шаг и обостряющая реакцию.
Грант почувствовал, как уходят медлительность и расслабленность, в которые его повергло короткое пребывание в Техасе. Может быть, именно из-за них Энни удалось втянуть его в брачную авантюру? Что ж, теперь он снова в привычной обстановке, а значит, пришло время распрощаться с Энни. Грант стал перебирать в памяти дела, которые он должен сделать в офисе в понедельник. Но прежде он должен поселить Энни. В гостинице. Одну.
Спустя несколько минут такси влилось в поток машин, направляющихся в город. Грант сидел рядом с Энни, которая завела беседу с таксистом.
— Вы давно живете в Нью-Йорке? — Южный акцент в ее голосе мигом выдавал провинциалку. А это было чревато неприятностями.
Водитель обернулся, отвлекшись от дороги, и посмотрел на нее как на сумасшедшую — в Нью-Йорке никто не разговаривает с таксистами. Но улыбка Энни обезоружила его, и он ответил:
— Три года. — Его латиноамериканский акцент был очевиден, но, как ни странно, он придавал голосу мужчины теплоту.
— И вам нравится?
— Наверное. Я как-то не думал об этом.
— Но ведь вы могли поселиться в каком-нибудь другом городе.
— Но все деньги-то здесь, — ответил таксист. — Я должен зарабатывать, чтобы кормить семью.
— Понятно. Значит, вы женаты?
Водитель кивнул, затем резко нажал на тормоз и посигналил, перестраиваясь в другой ряд. От его манипуляций Энни бросило сначала в одну сторону, а потом в другую, чуть ли не на колени Гранту. В поисках опоры она ухватилась за его бедро. Тело Гранта тут же отреагировало на это прикосновение. Он забыл, что хотел сделать Энни замечание, что не стоит заговаривать и улыбаться кому ни попадя.
Он сидел рядом с женщиной, которую хотел нестерпимо, и задавался вопросом, как он мог попасть в такую передрягу? Ему следовало оставить ее в Техасе, где ей самое место. Привезти ее с собой в Нью-Йорк было настоящим безумием.
А Энни, не ведая о моральных и физических страданиях Гранта, с восторгом смотрела в окошко на ночной город. Ее рот был приоткрыт, а в глазах горел восторг. Она была так невинно-очаровательна, так обезоруживающе красива… Грант не мог отвести от нее глаз, не мог перестать хотеть поцеловать ее снова.
— Посмотри! — воскликнула она. — Неужели это то, о чем я думаю?!
Грант перегнулся через нее, чтобы увидеть, что привело девушку в такой восторг.
— Да, это «Эмпайр стейт билдинг» — самый известный небоскреб в мире.
— О, как романтично!
Он не представлял, что многоэтажную стальную коробку можно воспринимать подобным образом. Впрочем, он никогда не осматривал достопримечательности Нью-Йорка, тем более с кем-нибудь похожим на Энни, впервые оказавшейся в каменных джунглях мегаполиса.
И если ее оставить одну, с ней обязательно приключится беда. А значит, он должен… Нет, он совсем этого не хочет, но вынужден, поскольку Гриффин — его брат и он виноват перед этой девушкой.
Наклонившись к водителю, Грант назвал ему свой домашний адрес. Недолго думая, тот лихо развернулся прямо посреди улицы, заставив Энни вскрикнуть и ухватиться за Гранта.
Конечно, он должен был ее успокоить. Поэтому он взял Энни за руку так, что их пальцы переплелись.
— Это не опасно? — спросила Энни. — Я имею в виду…
— Все нормально, — заверил он ее.
Но на самом деле все было ненормально. Грант вступил на опасную территорию. Прикосновение ее руки, близость ее гибкого, податливого тела уводили его мысли все дальше от реальности.
Что, черт возьми, ему делать с Энни Бакстер?
По здравом размышлении ему стоило бы отправить ее — с ее багажом, свадебным платьем и мечтами — обратно в Техас, которому она принадлежала. Подальше от Нью-Йорка и от него.
— Ты здесь живешь? — спросила Энни, стоя в своем свадебном наряде перед дверью его квартиры. В руке она сжимала хот-дог, купленный у уличного торговца неподалеку. — Но я не могу жить у тебя.
