– Да неужели? Этого нам только не хватало!
– Вот именно! И крик они поднимут такой, что хоть святых выноси. Вот чего я боюсь! Тогда вся подготовка пойдет насмарку. С другой стороны, если мы сумеем залезть в дом и где-нибудь спрятаться – считай, полдела сделано. Если Розенталь вернется домой пьяным – получим каждый по алмазу. Ну а если трезвым – то можно и пулю схлопотать. На всякий случай прихвати с собой револьвер. Однако будем надеяться, Зайчонок, что до стрельбы все-таки не дойдет. Отныне нам придется полагаться на волю богов.
Мы вместе дошли до Пикадилли и там расстались, пожав друг другу руку. К моему великому сожалению, Раффлз не пригласил меня к себе. Он сказал, что взял себе за правило хорошенько высыпаться, если на следующий день ему предстояло играть в крикет… или в какие-то другие игры. На прощание он сказал мне почти что по-отечески:
– И запомни, Зайчонок, сегодня на ночь – только один стаканчик. Ну, самое большее – два, если тебе дорога твоя жизнь… да и моя тоже!
Я в точности последовал его наказу. Всю долгую бессонную ночь я ворочался с боку на бок, пока крыши соседних домов наконец не озарил серовато-синий лондонский рассвет. Я с грустью подумал, суждено ли мне вновь увидеть его, и весь день корил себя за то, что по собственной воле ввязался в это темное и очень рискованное предприятие.
Между восемью и девятью часами вечера мы заняли позицию в саду рядом с особняком Розенталя. Дом у нас за спиной был совершенно пуст, поскольку этот буйный гуляка распугал всех соседей, которые разъехались кто куда, что еще более облегчало нашу задачу. С тыла мы не ждали никаких неожиданностей, так что могли наблюдать за домом Розенталя из-за невысокой стены. Кусты, росшие по обе ее стороны, обеспечивали нам дополнительную защиту. Устроившись в засаде, мы примерно в течение часа внимательно следили за двумя освещенными сводчатыми окнами. Шторы были задернуты, и за ними все время двигались едва различимые тени. Мы слышали хлопанье пробок, звон бокалов, хриплые голоса и взрывы хохота. Казалось, фортуна отвернулась от нас: хозяин лиловых бриллиантов ужинал дома, и трапеза его явно затягивалась. Я предположил, что у него гости. Раффлз со мной не согласился и в конечном счете оказался прав. Со стороны подъездной дорожки раздался скрип колес, и у парадного подъезда появился экипаж, запряженный парой лошадей. Из столовой послышался топот ног, голоса на мгновение смолкли, но их громкий гомон почти сразу же выплеснулся наружу.
Позиция наша была следующей: мы стояли у невысокой стены в нескольких метрах от окон столовой. Справа от нас видна была боковая стена дома, вдоль которой тянулась лужайка, слева мы видели ступеньки и ожидавший у них экипаж. Первым вышел Розенталь – мы сразу его узнали по блеску бриллиантов на одежде. За ним показался боксер в сопровождении дамы с прической в виде тюрбана, затем шла еще одна дама – вся компания была в сборе.
Раффлз быстро пригнулся сам и меня потянул за рукав, чтобы нас не заметили.
– Женщины едут с ними! – возбужденно прошептал он. – Вот так удача!
– Да, нам пока везет.
– В «Гардению»! – зычно проревел миллионер.
– Вот и замечательно, – произнес Раффлз, поднимаясь на ноги после того, как экипаж выехал за ворота и с грохотом умчался прочь.
– И что теперь? – шепотом спросил я, весь дрожа.
– Сейчас слуги начнут убирать со стола. Видишь, как тени задвигались. Окна гостиной выходят на лужайку. Ну-с, Зайчонок, теперь дело за психологией. Где маска?
Я дрожащей рукой достал ее, изо всех сил стараясь, чтобы Раффлз не заметил моего смятения. Он же, напротив, сохранял хладнокровие и уверенными движениями сперва поправил мою маску, а потом надел свою.
– Черт возьми, старина, – весело прошептал он, – вот теперь ты выглядишь как самый отпетый негодяй! От одного твоего вида любой хлопнется в обморок. Как хорошо, что я просил тебя не бриться. Если дело вдруг обернется к худшему, сойдешь за простолюдина, только не забудь про говор кокни. Если не уверен, то лучше мычи, как осел, а говорить стану я. Однако будем надеяться, что до этого не дойдет. Ну что, готов?
– Готов.
– Тряпка для кляпа с собой?
– Да.
– А револьвер?
– Тоже.
– Тогда за мной.
В одно мгновение мы перемахнули через стену и оказались на лужайке за домом. Луна скрылась за тучами. Казалось, сами звезды благоволили нам. Я пополз вслед за Раффлзом к высоким сводчатым окнам, выходившим на узенькую веранду. Раффлз нажал на раму. Она легко подалась внутрь.
– Опять везет, – прошептал он. – Ну ничего себе! Теперь надо зажечь свет.
И свет зажегся! С десяток электрических ламп буквально взорвались ослепительным белым сиянием. Когда мы протерли слезившиеся глаза, то увидели наставленные на нас четыре револьвера. Над нами нависла огромная фигура Розенталя, трясущегося от гомерического хохота.
– Добрый вечер, ребятки, – в изнеможении икнул он. – Чертовски рад вас видеть. Если хоть чуть-чуть шевельнетесь, то вы трупы. Да, да, тебе говорят, гаденыш! – рявкнул он на Раффлза. – Я тебя узнал. Это я тебя поджидал. Это я тебя выслеживал всю неделю. Каков умник, а? То попрошайкой прикинется, то бродягой бездомным, то каким-то дружком моим из Кимберли и все высматривает да вынюхивает! Вот только башмаки у тебя каждый раз одинаковые и наследил ты ими тут видимо-невидимо!
– Ладно, папаша, – протянул Раффлз, – хорош пылить. Ну попались мы, есть такое дело. Нам, сам знаешь, плевать, как ты нас вычислил. Только не вздумай палить, мы же безоружны, клянусь Богом!
– А-а, да ты бывалый, к тому же вроде их тех краев, – задумчиво произнес Розенталь, любовно поглаживая револьверы. – Однако и на тебя нашелся знающий охотник.
– Это точно, уж про ловца-то все всё знают! Ворон ворону глаз не выклюет, сам понимаешь.
Я оторвал взгляд от сверливших меня стволов, от этих проклятых алмазов, из-за которых мы угодили в ловушку, от опухшей морды разъевшегося боксера и от пылающих щек и крючковатого носа Розенталя. Я постарался разглядеть, что творилось в коридоре. Там то и дело мелькали шелковые и плисовые штаны, темнокожие лица с белоснежными белками глаз под курчавыми шевелюрами. Но внезапно воцарилась тишина, и я вновь посмотрел на миллионера. Он побледнел, и над нами еще больше навис его огромный крючковатый нос.
– Ты что это тут мелешь, а? – прохрипел он. – Давай живо выкладывай или, клянусь всеми святыми, я из тебя решето сделаю!
– Сколько ты там на волноломе-то отхватил, когда купца пустил на корм рыбам? – спокойно спросил Раффлз.
– Чего-чего?
Револьверы в руках Розенталя начали трястись.
– Ну, на волноломе, за алмазы, помнишь?
– Откуда ты об этом знаешь, черт тебя раздери?! – взревел Розенталь, и его толстая шея, по которой плакала веревка, вмиг налилась кровью.
– Да ты сам поспрошай, – невозмутимо ответил Раффлз. – В наших краях об этом любая собака знает.
