Керри покачала головой:
— Обычно мы не едим до шести часов. Это просто легкая закуска.
— Надеюсь, не диета? — Осмотрев задумчиво ее хорошенькую, одетую в брюки, фигурку, он добавил: — Вам ведь не требуется никакой диеты, не так ли?
Шагая по коридору вслед за ним, Керри бросила мимолетный взгляд на свое отражение в зеркале: глаза блестят, щечки слегка тронуты румянцем, легкая улыбка на губах…
В гостиной, поставив свою ношу на низкий кофейный столик, Райан устроился на кушетке перед камином и стал наблюдать за тем, как девушка расставляет посуду и разливает чай.
— В это время во всей Британии домашнее чаепитие, — прокомментировал он с добродушной ленцой. — Интересно, какая из вас получится жена? Вы будете уважать мужа и повиноваться ему, как это делают все хорошие жены?
— В пределах разумного, — ответила Керри. — Сахар?
— Два кусочка, пожалуйста. — Его рот скривился. — Я не уверен в том, что вся эта эмансипация принесла какую-то пользу.
— Это мнение всех мужчин. Между прочим, моя бабушка была суфражисткой.
— Мне следовало догадаться. Не случайно у вас такой независимый характер. — Он принял чашку из ее рук, отпил глоток и небрежно добавил: — Что, по-вашему, является залогом удачного замужества?
— Партнерские отношения, — ответила она быстро.
Губы Райана насмешливо скривились.
— Даже когда люди играют на равных, среди них кто-то является лидером и принимает важные решения.
— Но не обязательно это должен быть мужчина, особенно если речь идет о браке.
— Вы не правы. Лидером должен быть мужчина, если вы хотите, чтобы у вас были сбалансированные отношения. За спиной каждого опекаемого мужа находится женщина, которой необходимо, чтобы ею руководили.
— Ты, как всегда, предлагаешь таскать женщин за волосы, — засмеялась Лиз, входя в комнату вовремя, чтобы услышать его последние слова. — Не разрешай ему выводить тебя из себя, Керри. Он это делает нарочно.
— Уважай старших и умных, ребенок, или я расправлюсь с тобой так же, как делал это в прошлом, — пообещал Райан и протянул свою чашку Керри. — Можно мне еще чаю?
— Когда я налью вашей племяннице первую чашку, с радостью предложу вам вторую, — заверила она его с приторной сладостью.
Он ухмыльнулся:
— Не очень-то вежливо со стороны хозяек. Пожалуй, мне следует взяться за ваше воспитание. Небольшое количество вежливости и обходительности украсит любую женщину.
— К совету эксперта по таким вопросам всегда следует прислушаться. — Лиз взгромоздилась на спинку кушетки и взяла в руки чашку с кофе. — Райан, перестань терзать Керри хотя бы на мгновение, лучше успокой ее. Она жутко переживает из-за спектакля.
— А ты нет? — спросил он.
— Я не особенно. Не могу сказать, что я полностью удовлетворена тем, как играю Иру, но совершенно уверена, что могу это сделать лучше и обязательно сделаю. А Керри волнуется за свою Хармиану.
— Почему? — Теперь внимание Райана полностью переключилось на Керри, в вопросе слышалось участие. — В чем вы сомневаетесь?
— Во всем. — Она уставилась в свою чашку, ненавидя Лиз за то, что та начала обсуждать эту тему. — Я чувствую, что все не так. Я иду здесь, делаю поворот там, а ощущаю себя марионеткой, которую кто-то дергает за веревочки.
— Вы считаете, что Уоррен неправильно трактует характеры героев?
— Нет. — Керри замолчала, стараясь привести свои мысли в порядок. — Нет, все, что он предлагает, разумно и обоснованно. Загвоздка в том, что это я не понимаю образ, не чувствую его… — Она подняла глаза и криво усмехнулась. — Это звучит смешно, да?
— Я так не считаю. — Он пристально смотрел на нее. — Как вы думаете, в чем заключается индивидуальность каждого персонажа?
Керри задумалась.
— В мотивах их поступков.
— И чем руководствуется Хармиана?
— Любовью, — ответила она спустя мгновение.
— Да, но какой любовью? Любовью к мужчине? К себе? К жизни, наконец?
— Нет, — уже более решительно произнесла девушка. — К Клеопатре.
— Правильно. Она порабощена — и физически и морально, — порабощена ее царицей и госпожой. И при этом она далеко не слабохарактерная личность. У нее есть и воля, и амбиции, и ума достаточно. Вполне достаточно, чтобы разобраться, что представляет собой Клеопатра.
— Вы имеет в виду, какой она была в начале пьесы?
Циничная усмешка промелькнула на его губах.
— Я имею в виду, какая она сейчас и какой будет всегда: своенравная, ревнивая и абсолютно безжалостная.
— О нет, вы не правы! — пылко возразила Керри, забыв на время, кто сидел перед ней. — Вначале — да, она была именно такой. Но потом, когда Антоний умирает, она убивает себя ради любви!
— Она убивает себя, — возразил Райан спокойно, — потому что ее гордость и тщеславие не позволяют ей смириться с той жалкой участью, которую уготовил ей Цезарь. Конечно, вначале ее тешит эта идея, но только до тех пор, пока Долабелла не подтвердил то, о чем она уже давно догадалась. Вот тогда ее решение созрело окончательно.
— Так вы, значит, считаете, что она никогда не любила Антония? Он был для нее всего лишь одним из многих?..
— Она, конечно, любит его. Настолько, насколько способна любить кого-либо, кроме себя самой. Не забывайте, что даже тогда, когда он лежит, умирая, и умоляет ее спуститься к нему с пьедестала и поцеловать его в последний раз, она отказывает ему в этом. «А иначе меня схватят», — говорит она. О ком она думает в этот момент?
— Она боится.
— Да, за свою собственную шкуру. Она хочет попрощаться со своим возлюбленным, но без риска быть арестованной. — Райан покачал головой. — Шекспир изобразил ее поверхностной женщиной, и именно так ее и следует играть. Это не очень популярная интерпретация, но она правдивая.
В комнате воцарилось молчание, затем Лиз спросила задумчиво:
— А Паула согласна с тобой?
Он пожал плечами:
— Может быть. Хотя это не имеет никакого значения. Клеопатру идеализировали в театре так долго, что нужно быть очень храброй актрисой, чтобы сыграть не так, как это принято.
— Но если вы не верите в эту интерпретацию…
— А я и не должен. Что бы Паула ни делала с Клеопатрой, Антоний остается таким, какой он есть, — человеком, полностью запутавшимся в ее проблемах.
— Вы представляете ее очень злой.
— Вот уж нет. Она прекрасная, очаровательная женщина, хитрая и коварная, часто жестокая, но злая — никогда. Она такая, какой втайне мечтает быть любая женщина, но мало кто осмеливается воплотить эти мечты в жизнь. Вот твой ключ, Керри. Хармиана боготворит свою госпожу за эти качества, за которые она все бы отдала. Если вы собираетесь радикально изменить Клеопатру, значит, Хармиана тоже должна измениться.
