Поручик оценил внешний вид своей спутницы:
— Вы прекрасно выглядите, Софья Николаевна!
Девушка зарделась и улыбнулась. Альберт нравился ей все больше, невольно Сережа — плод ее многолетних фантазий постепенно отходил на второй план.
Из зала вышла пара: мужчина лет тридцати весьма приятной и щеголеватой наружности под руку с женщиной, по виду вдовой, причем весьма состоятельной, судя по ее наряду и дорогим украшениям. Вдова, хоть и немолодая женщина, явно старше своего кавалера лет на десять, выглядела еще вполне привлекательной и смотрела на спутника с обожанием.
И каково же было удивление Сонечки и Альберта, когда в ловеласе они безошибочно угадали мнимого барона фон Унгера. Девушка растерялась, ей не хватало воздуха, она резко раскрыла веер и начала обмахиваться.
Альберт же наливался кровью, словно разъяренный бык, готовый броситься на ненавистного тореадора.
«Барон», увлеченный своей дамой сердца, не сразу заметил злобные взгляды поручика и растерянность его спутницы. Когда же он понял, кто перед ним, то буквально застыл на месте — комплименты, расточаемые вдове, буквально застряли у него в горле.
Поручик, не дав ему опомниться, перешел в наступление по всем правилам военной науки. Он раскрыл свои объятия и бросился к «барону».
— О, дорогой друг! Как я рад вас видеть!
Лицо «барона» нервно задергалось, он машинально схватился за правый глаз. Увы, но повязка отсутствовала. Он взирал на поручика двумя совершенно целыми и здоровыми глазами.
— И я рад… Несказанно рад, — промямлил он. — Действительно, какая неожиданная встреча… И Софья Николаевна здесь…
— Это вы верно заметили: неожиданная встреча! Не чаяли нас увидеть?! А мы вот решили в ресторане отужинать, развеяться, так сказать… цыган послушать. Насколько мне известно, в здешнем заведении отличный цыганский хор выступает по вечерам. Не так ли, «барон»!
Фон Унгер кивнул. Не зная, как поступить дальше, он произнес:
— Позвольте представить вам госпожу Екатерину Петровну Всеволожскую, вдову надворного советника…
Альберт улыбнулся вдове и приложился губами к ее пухлой ручке, облаченной в ажурную перчатку.
— Весьма рад, сударыня! Польщен нашим знакомством.
Вдова расплылась в улыбке.
И тут Соня подошла к «барону» почти вплотную.
— И я рада встрече, «барон»! Вы даже не представляете, как рада! — Она сунула руку прямо под нос мошенника. Тот, обомлев от всего происходящего, машинально запечатлел на ней поцелуй.
— Неужели вы уже уходите, господа? — посетовал поручик. — Мы могли бы прекрасно провести время вместе!
Вдова просияла, приписывая желание поручика своим женским талантам обольщения. Она жеманно произнесла:
— Ах, барон, действительно… Отчего нам так рано уходить. Право же, давайте останемся и послушаем цыган…
«Барон» вынужден был согласиться. Кивнув в знак согласия, он подчинился воле своей дамы.
Компания вошла в зал, к ней тотчас подскочил метрдотель и разместил за самым лучшим столиком, из-за которого прекрасно просматривалась сцена.
Вдова и «барон» заказали лишь шампанского, Альберт же распалился и ощутил зверский голод. Соня и вовсе ничего не хотела, попросив лишь минеральной воды. С трудом сдерживая себя и делая вид, что рада компании, она нервно обмахивалась веером. «Барон» ерзал на месте, понимая, что неприятности еще впереди.
Альберт изрядно подкрепился и приложился к бутылке с вином: кровь взыграла в нем не на шутку! Он мог бы на месте пристрелить коварного обманщика, но, увы, штатский костюм и отсутствие оружия сдерживали его.
Вдова же расточала поручику призывные взгляды. Сонечка, прекрасно видя попытки своей соперницы, по-прежнему нервно обмахивалась веером и пила лишь минеральную воду.
Грянула музыка. На сцену выбежали цыганки, облаченные в пестрые платья, танцуя, они затрясли своими пышными формами, широкими юбками и громко запели.
Наконец «барон» не выдержал:
— Простите, но я вынужден откланяться…
Вдова удивленно вскинула брови. Альберт также округлил глаза.
— Куда же вы, мой друг?! А как же дамы, вы поступаете неучтиво по отношению к ним! Или вы пренебрегаете нашим обществом?
«Барон» в ужасе замер: поручик явно искал ссоры, а как следствие — дуэли. Мнимый фон Унгер догадывался, что Альберт Гварди — прекрасный стрелок!
«Барон» не выдержал и предложил:
— Сударыни, позвольте нам оставить вас на пять минут. Мы удалимся в курительную комнату…
Альберту понравилась идея. Он поцеловал Сонечке ручку:
— Я вернусь тотчас же. Вы не успеете заскучать, Софья Николаевна…
Девушка понимала, что между мужчинами должен состояться весьма щекотливый разговор.
— Умоляю вас, Альберт Вениаминович, быть рассудительным… — почти шепотом произнесла она.
Кавалеры удалились. Вдова начала трещать без умолку, да так, что у Сонечки голова закружилась. Она лишь кивала словоохотливой собеседнице, думая совершенно о другом. Ее более волновало объяснение поручика и «барона».
* * *
Мнимый барон и поручик расположились на диване в курительной комнате. Слуга предложил им английские сигары, мужчины закурили, с удовольствием пуская изо рта струйки дыма.
— Отменный табак, — заметил Альберт, решив потянуть время и тем самым дать барону возможность первому начать неприятный разговор.
Тот же делал вид, что собирается с мыслями. Наконец, поручику надоело затянувшееся молчание, и он в довольно резком тоне заметил:
— Сударь, а отчего вы скрываетесь? Ваш лакей сказал, что вы, мол, отправились со всем многочисленным семейством в Германию. Не далее как час назад я проезжал мимо вашего особняка в Кривоколенном переулке.
У «барона» нервно задергался правый глаз, затем он разразился кашлем.
— Ну что ж вы так, мой друг?! — посетовал поручик. — Курить сигары тоже надо умеючи…
Фон Унгер кивнул и, помолчав немного, сказал:
— Я так понимаю, вы уже догадались обо всем…
— Ну, скажем, почти обо всем. Например, о том, что вы — никакой не барон фон Унгер. А выдаете себя за такового. Вы даже не представляете, чем может закончиться ваше самозванство!
— Да, могу себе представить… Заигрался я немного…
Альберт удивился.
— Заигрались? Объяснитесь!
— Да, все очень просто, Альберт Вениаминович. Я — актер, Самойлов Григорий Иванович. Ролей ведущих никогда не играл, зато вечно попадаю в разные истории, сродни нынешней… Словом, я не хотел своим перевоплощением никому причинить зла. Вы мне верите?
— Пока не знаю. Расскажите все подробно. Теперь понятно, отчего вы так умело декламируете стихи!
