Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
— Слушаю вас. — Заряд обаяния, который исходил от нее, мог сбить с ног кого угодно.
— Я хочу сделать пластическую операцию, — бухнула я с разбегу и безо всяких предисловий.
— Пластику груди? Ринопластику? Липосакцию? Лифтинг? Коррекцию носа? — спокойно спросила она. Половина этих слов мне не говорила ровным счетом ничего.
— Я не знаю, что мне нужно сделать в первую очередь, — твердо сказала я, постаравшись не заметить, как чуть заметно шевельнула она бровью от удивления. — Я хочу совсем, полностью измениться. Навсегда.
— Хм… Но в таком случае… Вы позволите мне вам советовать?
Я кивнула.
— В таком случае вам необходимо сначала проконсультироваться у нашего хирурга. Поверьте, Игорь Наумович Шацкий — настоящий скульптор, при желании он может сделать из вас Софи Лорен, и, если вы сами не можете сформулировать то, что хотите, — никто не поможет вам сделать это лучше, чем специалист.
— Я согласна, — быстро сказала я. — Где он принимает? Этот… Шацкий?
— В сто седьмом кабинете, — обласкала она меня теплым огнем синих глазищ. — Но сначала нужно оплатить стоимость консультации…
И она назвала такую сумму, на которую семья из трех человек вполне прилично могла существовать целый месяц.
По счастью, выходя из дома, я прихватила с собой всю наличность. По какому-то дурацкому представлению мне казалось, что вот я приду — и меня тут же уложат на хирургический стол, с которого я встану другим человеком.
— Вот, — раскрыла я кошелек.
— Пройдите в кассу, — улыбнулась она, подхватывая меня под локоток и деликатно не давая сбиться с пути. — И потом я вас провожу.
Опустошая свой кошелек перед кассовым аппаратом, я искренне верила, что это будет моя последняя жертва на пути к новой жизни и новому счастью.
* * *
Когда я открыла дверь его кабинета, Игорь Наумович Шацкий стоял ко мне спиной. Точнее, вполоборота. Глубоко засунув обе руки в карманы белого халата, он стоял в нескольких шагах от своего стола и смотрел в окно. То ли думал о чем-то, то ли просто вслушивался в шелест первого майского дождя.
Я остановилась на пороге, забыв выпустить ручку двери. Я не знаю, что произошло, честное слово — не знаю! Но от этой широкой спины, обтянутой белым халатом, потому что руки он держал в карманах очень глубоко, от этой спины — всего лишь спины! — веяло таким спокойствием, такой силой и добротой, что мне немедленно захотелось сесть рядом с ним, вот с таким, какой он есть, пусть даже он продолжает стоять ко мне спиной — и закрыть глаза. И наслаждаться его теплом… внутренним теплом. Доктор Шацкий еще не обернулся ко мне, а я уже чувствовала, как это тепло исходит от него волнами. Как от печки.
Все еще не зная, что я тут, Шацкий медленно вынул руку из кармана, снял с головы врачебную шапочку, потер лоб, продолжая думать о чем-то… Гаснущее вечернее солнце последний раз брызнуло сквозь прорези жалюзи, осветив снежно-белую шапку волос.
Возле меня медленно прошло какое-то воспоминание.
— Вы ко мне? — Человек у окна обернулся.
И я его узнала! Седые волосы — как бросалась в глаза эта ранняя седина! — темные, почти черные глаза. Крупный античный нос, треугольный, резко вычерченный подбородок… Я даже не знала, что все эти черты настолько врезались мне в память, с того самого вечера, когда я кинулась под колеса его автомобиля!
— Так вы ко мне?
— Я — к вам… Здравствуйте.
— Слушаю вас.
Легкой пружинящей походкой он отошел от стола и уселся в кресло возле стола. Приготовился слушать.
— Вы не узнаете меня? Совсем не узнаете?
Зачем я это спросила? Глупо. Глупо. Глупо.
— Простите?
— Мы виделись один раз… При обстоятельствах, довольно… глупых. Вы чуть было меня не задавили.
Слава богу, он не стал изображать на лице вежливое нетерпение! Внимательно смотрел черными глазами доброго колдуна и пытался припомнить.
И он вспомнил!
— Позвольте-позвольте… Ну как же! Девушка, презирающая правила дорожного движения! Которая называла себя Бабой-Ягой и не верила, что она на самом деле очень привлекательна!
Шацкий добродушно рассмеялся, запрокинув голову и потерев пальцем переносицу. Я тоже улыбнулась — так вкусно, мягко, журчаще звучал этот смех.
— Я о вас потом долго вспоминал, — сказал он, усаживаясь в кресле поудобнее. — И очень жалел, что не удосужился, как говорят некоторые легкомысленные юнцы, отхватить телефончик. Редко встретишь такую порывистую особу: сначала она бросается тебе под колеса, как будто жизнь до последней степени ей опротивела, а затем с чисто женской непоследовательностью обижается, когда ее сравнивают с ведьмой из детской сказки… на которую, кстати сказать, вы совершенно не похожи.
— Вы хотите сказать, что я совершенно непривлекательна? — спросила я упавшим голосом.
Ответом мне был новый взрыв смеха:
— Это замечательно, честное слово! Теперь вы скажете, что пришли удалить себе передние зубы, нарастить клыки, перебить позвоночник — потому что я вас убедил!
На этот смех невозможно было обижаться — можно было только улыбаться ему в ответ.
— Как вас зовут, девушка из сказки?
— Татьяна…
— И имя-то у вас самое романтическое! Ну-с, слушаю вас! И с удовольствием слушаю!
— Я пришла… гхм. — Меня вдруг одолел такой кашель, что я смутилась и покраснела. Очень не хотелось говорить именно ему, зачем я здесь. Право же, вот именно ему — очень не хотелось.
— Смелее. Врачу можно сказать все. — Глаза у него улыбались.
Я на секунду зажмурилась, тряхнула головой и бросилась с головой в омут:
— Я хочу сделать себе пластическую операцию. Реклама в газете утверждала, что в вашей клинике врачи могут сделать неотразимой любую женщину, после чего «жизнь засияет неизведанными прежде красками» . А мои обстоятельства сложились так, что я вот уже долгое время пребываю только в одном, сером цвете. Серое, серое, все кругом серое, и мне это надоело!!!
Последние три слова я не сказала — выкрикнула. И почувствовала, как снова перехватывает дыхание. Я изо всех сил старалась сдержать слезы, но они текли!
Черные глаза смотрели на меня без жалости — как я была им за это благодарна! Но вместо жалости в этих глазах были сочувствие и понимание. Все то, чего мне так не хватало вот уже много, много лет — сочувствие и понимание!
— Милая моя, — тихо сказал Шацкий, нагнувшись через стол. — Сейчас я совершу величайшее преступление в сфере частной коммерческой медицины: буду отговаривать клиентку от операции. Вы хотите изменить внешность? Зачем? Если вы не знаете точно, зачем вам это надо, то и делать этого не нужно.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
