С одной стороны это было неплохо. Без особых затей мы выпутались из неприятнейшей ситуации. С другой стороны, у меня появилось чувство, что меня обманули. Я воспринимал этого человека совсем по-другому, а в людях, до этого момента, разбирался вроде бы неплохо. Поэтому, когда Караул вынырнул из кустарника, и, заметив меня, радостно осклабился, смотрел я в его сторону весьма подозрительно.
– Как мы их?! — Радостно заорал подозреваемый, демонстративно не обращая внимания на мой пристальный взгляд. — Этот дурак тока в мешок полез, а я его — ррраз! По башке! А тут второй автомат поднял, а я…
– Брось, Караул, — сказал я почти обвиняющим голосом. — Кто ты такой? И что тебе надо в Зоне?
– Ты чего, Клык? — заволновался здоровяк, приближаясь ко мне с, протянутыми руками. — Ты чего? Повезло ж нам! Здорово же! Пойдем! Пора дальше идти!
– Еще один шаг — и ты кандидат в покойники, — сказал я спокойно, доворачивая ствол автомата. Он замер. Лицо удивленное, растерянное, а взгляд внимательный, жесткий, оценивающий. Как же я тебя сразу не раскусил, морда Караульная? Настоящий подготовленный убивец вторые сутки морочил мне голову, а я все сюсюкал да носился с ним как с полным бакланом. — Значит так, — сказал я самым неприятным своим голосом. — Либо сейчас ты сядешь там, где стоишь и расскажешь мне всю правду, да так, чтобы я тебе поверил, либо я прострелю тебе ногу и уйду в Зону. А дальше делай что хочешь.
Его лицо вновь стало печальным, как и вечером накануне, когда он рассказывал мне свои байки. Разведя руки в стороны, он демонстративно медленно сел на корточки, потом перекатился на бок и замер в полулежащем положении.
– Я не врал тебе, Клык, — сказал он мягко. Все что я позавчера рассказал тебе — истинная правда.
– Тогда объясни. Четыре автомата против голого кулака — не самый выгодный расклад. Откуда у экстрасенса замашки профессионального киллера? — Автомат в моих руках продолжал гипнотизировать человека напротив. — И почему, карлик который не известно как очутился в лесу, не почуял нас?
– Я не экстрасенс, Клык, — сказал он по-прежнему дружелюбно.
– Да я уж догадался, — отозвался я ядовитым голосом. — Правда не сразу. Какой из тебя экстрасенс? Скорее уж святой монах, воин во славу веры и асассин в одном лице. Прямо орден Тэмплиер какой-то.
– Мы не любим, когда нас так называют, — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Шарлатаны дискредитировали смысл слова «экстрасенс». А я же не родился в этом тайном обществе. До того, как принять посвящение, я служил в армии, и неплохо служил, уверяю тебя, потом дал в глаз одному полковнику и в течение недели стал гражданским лицом. Я умею обращаться с оружием и могу неплохо врезать по морде, ну и что с того?
Я скептически поднял бровь и посмотрел на четыре трупа:
– Это значит у них шеи такие слабые оказались, что от одного удара все четыре сломались? Кегельбан на свежем воздухе?
– У меня было мало времени, да и не заботили меня их жизни. Они первые начали.
– Почему они не стреляли? Одна очередь — это скорее всего случайность, когда ты хозяину автомата шею ломал. А это уже на обычный мордобой не похоже.
– Я же тебе говорил, — терпеливо сказал он. — Меня ведет дежурная группа. То есть они могут следить за моим состоянием и оказывать небольшую помощь. Когда состояние приблизилось к критическому, они через меня нанесли ментальный удар по тому, что мне угрожало. Эти, — он кивнул в сторону трупов, — на пару минут оказались парализованными. А сломать человеку шею — дело нехитрое. Труднее решиться, чем сделать.
Я все еще не верил ему. Как-то уж очень просто все получалось. И не просто одновременно.
– Что случилось с карликом? — ответ я уже почти знал, но хотел услышать подтверждение своим догадкам.
– Тоже самое, — просто ответил он. — Это животное обладало мощным телепатическим потенциалом. Оно пыталось атаковать меня, но получило жесткий отпор, а потом наша группа сама нанесла ему удар.
Я встал, отбросил в сторону автомат и направился к своему распотрошенному мешку. Пора было двигаться дальше. В голове была каша из мыслей и предположений, и ясности в ближайшее время не предвиделось. Одно я решил твердо: как только Караул решит, что подошел достаточно близко к своей цели, я сразу же уйду. Это не то поле боя, на котором я был в состоянии бороться за свою жизнь.
Не оборачиваясь я начал собирать свои пожитки, потом взялся чинить порезанные лямки рюкзака. Сзади Караул возился со своим мешком. Через полчаса, все также в тишине, мы тронулись дальше, туда, где раскинув незримые щупальца, ждала нас Зона.
* * *
– Между Слепым Псом и Черной собакой — большая разница, — мы с Караулом лежали на краю скалы, откуда открывался великолепный вид на часть Зоны и уже второй час я загружал его элементарными сведениями, которыми должен обладать любой сталкер. — У них и повадки разные, и возможности, и способы охоты. Два десятка Слепых Псов — уже большая стая. Черные собаки меньше, чем по тридцать-сорок особей никогда не ходят. Слепые Псы потеряв несколько членов стаи или просто получив отпор — уходят. Черные собаки идут по следу жертвы до конца, иногда до последнего животного. Слепые Псы нападают из засады, Черные собаки — долго преследуют жертву. Соответственно и вести себя при встрече с ними нужно по-разному.
Слепые Псы рождаются по одному, а у Черной собаки в помете до двух десятков щенков бывает. И растут они по-своему. Слепой Пес взрослеет в течение года, а Черная собака через три месяца — полноценная взрослая особь. Если б не дохли десятками в ловушках — давно бы заселили всю Зону и пошли бы дальше. А ведь предок у них один: обычная домашняя собака.
Я не привык так долго говорить и почти сорвал голос. Если б я подумал об этом заранее, то спокойно инструктировал бы Караула дома. Теперь же приходилось платить за недальновидность собственными голосовыми связками.
Я говорил, а сам был мыслями там, на болоте, осенью прошлого года. Наша импровизированная оборона, Прыщ, капитан… И много, чертовски много черных бестий, идущих напролом, не считаясь с потерями, словно мы были их заклятыми врагами.
Я закурил и продолжал говорить, поглядывая туда, где грозовой фронт весело скалился улыбками молний над кромкой дальнего леса:
– Черную собаку можно оглушить, ослепить, обмануть. Это обычное животное. Крепкое, умное, опасное, но вполне понятное. Слепой Пес — это нечто гораздо более странное и страшное. Слепые Псы атакуют одновременно, а до того могут часами выслеживать тебя и организовывать засаду за засадой до тех пор, пока ты не сделаешь все именно так, как они замышляют.
– Ты хочешь сказать, что они разумны? — спросил Караул.
– Я хочу сказать, что они часто ведут себя так, как будто они разумны. И ничего больше.
Скала, на которой мы расположились, торчала из леса, словно рог гигантского животного, окаменевшего здесь когда-то. Сверху хорошо проглядывалась заросшая бурьяном пустошь, поворот железной дороги, уходящей к блокам сгоревшего когда-то реактора, остатки каких-то серых строений слева километрах в пяти и сеть оврагов перед дальним лесом, скрывающимся постепенно за серой пеленой идущего там дождя. Гроза постепенно подступала и к нам, молнии все чаще рисовали причудливые ветвистые узоры на черно-синей бумаге неба. А я все говорил и говорил. Об аномалиях, о ловушках, о Выбросе и снова о животных.
