Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Карл Орлеанский, бледный и притихший, стоял в стороне. Он не мог отвести глаз от своего дяди. Тот походил на птицу, уснувшую в клетке. На птицу, которой ни до кого и ни до чего нет дела.
— Ваше величество! — рыдая, воскликнула Валентина Висконти, — государь! Будем ли мы услышаны?
Король по-прежнему смотрел над головой свой кузины — в пустоту. Неожиданно он шевельнул рукой и поднял ее; очень осторожно, точно боясь удариться о невидимую преграду, король поднес руку к лицу; медленно выставив указательный палец, он коснулся им бледных губ:
— Тсс! — тихо сказал король. — Я тонкий стеклянный сосуд, милая женщина. Разве вы не видите? Если вы будете так сильно плакать, я не выдержу и расколюсь на мелкие части. Осколков даже не соберете. А ведь я очень красивый сосуд, не так ли?
— Ваше величество, — в отчаянии пробормотала Валентина Висконти. — Ваше величество, Господи…
Но Карл Шестой настойчиво повторил:
— Тсс! Ступайте и не тревожьте меня. Ступайте…
Карл Орлеанский опустил глаза. Велико было отчаяние в его душе! Король был их надеждой, но до него не достучаться. Оставалась королева. Всего месяц назад она так радушно принимала его. Пусть королева, его теща и тетка в одном лице, ненавидит его мать, но она должна помочь ему! Юноша взглянул на безразличного ко всему дядю, на мать, склонившую голову перед безмолвным и безумным государем. Ведь Изабелла Баварская любила его отца! И он только что доставил по назначению их маленькую дочь — Жанну. Он бы погиб за нее, если было бы нужно!
В это же самое время послы Жана Бургундского вели переговоры с Королевским Советом о прощении герцога и признании его невиновным. Герцог Беррийский, возглавлявший совет, понимал, что ему рано или поздно придется принять условия племянника. Но было необходимо согласие королевы. Положение оказалось сложным! Именно сейчас голос Изабеллы Баварской мог стать решающим на чаше весов — остаться Жану Бесстрашному преступником в глазах французов или благодетелем королевства.
И именно сейчас во дворце Барбетт королева принимала гостя.
— Видите ли, ваше величество, — облаченный в доспехи, в плаще, подбитом мехом, говорил он, — у вас нет выбора. Людовика Орлеанского больше нет. Заступиться за вас некому. Вы — одна. Двор не любит вас. Он только и ждет, когда вы оступитесь. И стоит королю прийти в себя, как все ваши… романы станут известны ему в подробностях. Карл Шестой Валуа не простит вам. Вы стоите перед выбором: быть по-прежнему королевой и стать верным другом и союзником герцога Бургундского, или — оказаться над пропастью…
— А если я сейчас же прикажу схватить и казнить вас? — бледная от страха и гнева, процедила Изабелла Баварская.
— Вряд ли вы это сделаете, ваше величество. Я не буду лукавить. Герцог Бургундский расправился со своим врагом — Людовиком. И то же самое он сделает с вами. Герцог просил передать вам, что не остановится ни перед чем…
— Да как вы смеете?!
Смуглый рыцарь усмехнулся:
— Раз говорю, значит смею. — Левую часть его лица пересекал серповидный шрам — от уголка глаза до подбородка. Королева трепетала, когда встречалась взглядом со своим гостем — он был похож на хищного зверя. Его хотелось раздавить, но он был слишком силен. За ним стоял кривоногий коротышка Жан Бургундский и смеялся ей в лицо. — Герцог уже приближается к Парижу во главе целого войска. Королевский Совет вот-вот сдастся. Решайте. Сегодня его высочество предлагает дружбу — так воспользуйтесь ею. Завтра он предложит вам позор и опалу!
Жан Бургундский въехал в Париж триумфатором. Людовик Орлеанский был единодушно признан Королевским Советом и самой королевой колдуном, чернокнижником и тираном, от которого стоило избавить Францию.
Валентина Висконти и Карл Орлеанский, униженные и оскорбленные, вернулись в Блуа. Вместе с сыном герцогиня нашла некоего аббата Серизи, что написал речь, оправдывающую герцога Орлеанского, в пику обвинению Жана Пети, но эта речь большого действия не возымела. В память о муже Валентина Висконти заказала для себя новый герб — серебряный фонтан слез. Также она взяла девиз: «Ничто больше не имеет значения!»
Полностью опустошенная смертью мужа, Валентина Висконти умерла 4 декабря 1408 года в Блуа. Многочисленная семья была с герцогиней до последнего ее вздоха. «Она умерла от горя», — сказал ее исповедник. Смерть матери, последовавшая через год после смерти отца, ожесточила сердце Карла Орлеанского. Одной из оплакивающих Валентину была ее невестка Изабелла — дочь Изабеллы Баварской.
Но незадолго до смерти, точно предчувствуя близкую кончину, Валентина Висконти призвала к себе Карла Орлеанского и маленького Бастарда. Взяв их за руки, она попросила юношу и малыша дать ей клятву — отомстить за убитого отца и его опороченное имя. Малыш, до сих пор плохо понимавший, куда подевался его отец, пролепетал клятву за старшим братом.
В тот день Карл Орлеанский не сомневался, что выполнит данное матери слово.
7
Как это ни странно, но дальнейшую судьбу Франции должна была определить смерть еще одной герцогини Орлеанской. А именно — Изабеллы, супруги Карла Орлеанского, дочери Изабеллы Баварской. Смерть безвременная и трагичная. Двадцатилетняя принцесса умерла родами 13 сентября 1409 года, оставив безутешному восемнадцатилетнему герцогу дочь Жанну…
Чуть ранее молодой герцог написал королю письмо, где были такие слова: «Мне отказано в том, в чем не может быть отказано беднейшему из ваших подданных — в справедливости!» Его апелляции на королевское имя не принесли результатов.
Жизнь заставила рано повзрослеть этого юношу. Потеряв могущественного отца, за которым он чувствовал себя, как за каменной стеной, потеряв мать и любимую жену, юный Карл Орлеанский в свои восемнадцать лет оказался главой второго по значимости рода в королевстве.
И первым, что он сделал, объявил войну герцогу Бургундскому. Он объявил ее официально — Карл бросил вызов своему дяде перед лицом всей страны. На его одежде появились девизы: «Бог знает все!» и «Помни». Но в 1409 году, на время поладив с рассудком, король приказал помириться двум домам — Орлеанскому и Бургундскому. Жан Бургундский согласился сразу. Заартачившимся орлеанам пригрозили поставить их вне закона.
Мир был подписан в Шартре. Для торжественного действа туда были вызваны все сыновья Людовика Орлеанского и Валентины Висконти.
— Хорошо бы зараз перебить всех орлеанских щенков! — шептались бургундцы.
Но рыцари из Орлеанского дома, переживавшие подписание унизительного мира не менее тяжело, чем их юные принцы, готовы были в любую минуту броситься в бой и погибнуть за честь своих еще неокрепших сюзеренов.
— Потерпите, — говорил своим баронам Жан Бесстрашный. — Придет время — никого не оставим!
Еще год спустя овдовевший Карл Орлеанский женился второй раз — на дочери влиятельнейшего сеньора Франции Бернара д, Арманьяка — Бонне д, Арманьяк. Это был чисто политический союз — Бонна еще играла в куклы. Дедушкой Бонны был не кто иной, как все тот же ловкий дипломат и опекун безумного короля герцог Беррийский…
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
