Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Время Гражданской войны Фаина Раневская провела в Крыму. Здесь она встретилась и с Максимилианом Волошиным, он же ввел ее в круг известных поэтов, актеров и писателей — вокруг него, влюбленного в Коктебель, уже тогда собралось многоликое общество. Впрочем, всех в нем объединяло здесь, среди древних скал Карадага и синих волн Черного моря, желание быть максимально естественными и правдивыми, открытыми. Слишком примитивно будет говорить о купании без одежды, как одном из необходимых факторов такой открытости. Да нет же, все это становилось естественным, понятным только тогда, когда открытость и естественность достигались на уровне сознания чувств, ума и души.
Фаина Раневская не просто окунулась в эту атмосферу, она прониклась ею. Она дышала этим воздухом свободомыслия, вбирала его всеми фибрами души. И однажды и навсегда отметила для себя, что главное в человеке — его душа, его ум и талант, его способность сопереживать и делиться теплом радости. Поэтому-то ее резкие заявления против гомофобии, защищающие сексуальный выбор каждого человека, и звучат столь смело, недвусмысленно и убедительно.
Так почему же все-таки Раневская не вышла замуж? Почему история не сохранила для нас сколь-либо сильного романа Фаины Георгиевны? Неужто она не влюблялась никогда?
Влюблялась. Вот она сама вспоминает: «Вот было мне девятнадцать лет, поступила я в провинциальную труппу — сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника! Уж такой красавец был! А я-то, правду сказать, страшна была, как смертный грех… Но очень любила ходить вокруг, глаза на него таращила, он, конечно, ноль внимания… А однажды вдруг подходит и говорит шикарным своим баритоном: „Деточка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером: буду к вам в семь часов“.
Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина накупила, еды всякой, оделась, накрасилась — жду сижу. В семь нету, в восемь нету, в девятом часу приходит… Пьяный и с бабой! „Деточка, — говорит, — погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!“
С тех пор не то что влюбляться — смотреть на них не могу: гады и мерзавцы!»
Эта история может вызвать улыбку. Кто-то решит, что и в самом деле Фаина Раневская после этого случая не смотрела на мужчин и даже не приближалась к ним.
Полноте! Вот один случай интересный.
«Еду в Ленинград. На свидание. Накануне сходила в парикмахерскую. Посмотрелась в зеркало — все в порядке. Волнуюсь, как пройдет встреча. Настроение хорошее. И купе отличное, СВ, я одна. В дверь постучали.
— Да, да!
Проводница:
— Чай будете?
— Пожалуй… Принесите стаканчик, — улыбнулась я.
Проводница прикрыла дверь, и я слышу ее крик на весь коридор:
— Нюся, дай чай старухе!
Все. И куда я, дура, собралась, на что надеялась?! Нельзя ли повернуть поезд обратно?..»
Очень показательно, не правда ли? Ее проводница уже считает за старуху, а она — на свидание.
Но, кроме улыбки, есть здесь и куда более существенная деталь: Раневская ехала на свидание. И это значит, что была она самой обыкновенной в физическом плане женщиной, которой нужны были и физическая близость с мужчинами, и прочие ухаживания. Если кто-то и поверил в слова Фаины Раневской о том, что она не могла смотреть на мужчин, тот ошибается. Смотрела Фаина Раневская на мужчин, и не просто смотрела, и не только смотрела.
Вот одна из многих фраз Раневской о Театре Моссовета:
«В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы».
Ключевая для нас фраза здесь «шла на аборт». Раневская признается здесь, что беременела. И значит, ее сексуальная жизнь была как раз в рамках той традиционности, которая почиталась в советском обществе. Действительно, Раневская беременела не единожды. И каждую беременность она прерывала абортом.
Причина, мне кажется, более чем понятна. Рожать одной ребенка, будучи актрисой театра? Нет, это никаким образом не входило в планы Раневской. Она не видела в себе такую цель: непременно родить и воспитать. Заметим, что, сколько бы в зрелом возрасте и старости Раневская ни говорила о своем одиночестве, она никогда не сожалела о том, что у нее нет детей или семьи, мужа. Она не видела в себе самку, цель которой — непременно родить, продлить род людской. Если она и желала что-то родить одной, то — новый образ. И только.
Лично для меня Фаина Раневская — женщина, способная влюбиться один раз. Более того, для нее, наверное, слово «влюбиться» было чуждым. Она могла полюбить — и полюбить навсегда.
Так, как она полюбила Станиславского. «Я — выкидыш Станиславского!» — говорила она о себе, имея в виду свои способности. Что ж, лишний раз видим здесь полную беспощадность к самой себе.
Есть в жизни юной Раневской один эпизод, который неожиданно дополнится, заиграет и заискрится годами позже.
Так вот, Фаина Раневская приехала в Москву… И она не просто ходила и искала работу — она бросилась в театры, стараясь не пропустить ни одного сколь-либо значимого спектакля.
И ее покорил Станиславский. Так, что она ходила на все его спектакли.
Он стал для нее почти Богом. Она любила его всем сердцем, любила до трепета, до самозабвения.
И всю эту любовь она прятала глубоко в своем сердце.
Так случилось, что только один раз ее чувства выплеснулись, она не смогла сдержать их…
Это было на Тверской. День был сырым, промозглым. Раневская шла по улице и вдруг увидела, как мимо проезжает коляска. В коляске сидел Станиславский.
Фаина бросилась за коляской, не в силах сдержать своих чувств. Она будто знала, что это — ее последняя возможность сказать хоть слово своему возлюбленному.
«Мальчик мой! Мальчик», — восторженно повторяла она, бежав за коляской и смотря на Станиславского.
Великий мастер услышал ее голос, обернулся и улыбнулся.
Раневской показалось тогда, что он улыбнулся с грустью в глазах и с жалостью — так, как улыбаются больным, ненормальным людям.
Так показалось Раневской.
Но она не обиделась на Станиславского. Она ведь смогла вложить в простое слово «мальчик» всю свою нежность — и сказать это слово Ему.
Казалось бы, эпизод вполне типичен для милой провинциалки, которой вскружил голову известный режиссер. Но пройдет много лет. Так много, что жизнь уже покажется прожитой.
Однажды Раневская увидит брошенную полуживую собаку-дворнягу с перебитыми ногами. И приведет ее в дом. Вызовет ветеринара, начнет ухаживать за псом со всей своей нерастраченной нежностью.
И назовет собаку Мальчиком.
Пес Мальчик будет спать в ее доме. Когда он будет болен, а в комнате будет ужасно жарко, Фаина Раневская станет оставлять дверь открытой — чтобы воздух был свежее. Воры не преминут этим воспользоваться, и из комнаты Раневской исчезнет ее дорогая шуба. Но Раневская этого будто и не заметит. Здоровье Мальчика будет для нее важнее всех ее шуб…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
