Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
…Ночью, когда прозвучал отбой воздушной тревоги, мы провожали в тыл две группы. Одну возглавлял Бойко-Павлов, другую — Флегонтов. Оба с большим опытом партизанской борьбы на Дальнем Востоке. Я принимаю на хранение их партийные билеты.
В Гражданскую войну Флегонтов, кавалерист, был командиром партизанского отряда. Сейчас возглавил группу конников, пробрался с ними через линию фронта на Смоленщину, провел ряд дерзких операций. Был ранен, вывезен на Большую землю, а затем по выздоровлении — снова в бой. Во время второго рейда на фашистский гарнизон под Минском Флегонтов вместе с конем был сражен вражеским снарядом. Похоронен там же в деревне. Школьники — красные следопыты создали в этой деревне музей его памяти.
Когда партбилеты записывались в ведомости, и старые, и молодые коммунисты диктовали их номера по памяти. Чекисту-разведчику Василию Ивановичу Пудину это спасло жизнь. Напоровшись на мину при переходе линии фронта, из его группы в три человека остался в живых он один, и то с оторванной ступней. Его подобрала белорусская колхозница, ночью перетащила к себе в хату (район был оккупирован гитлеровцами) и затем помогла связаться с партизанами. Пудин просил сообщить о нем в Москву. Москва ответила, что будет выслан самолет с посадкой на партизанском аэродроме, но как этот человек может доказать, что он действительно полковник Пудин? Василий Павлович сообщил номер своего партбилета, сданного на хранение в ЦК партии.
…Одним из организаторов Особой группы и ОМСБОНа стал наш опытный кадровый разведчик Андрей. Под этим именем работал Павел Судоплатов. Впервые я встретилась с П. А. Судоплатовым в 1936 году в Финляндии. Наша резидентура — ее возглавлял Борис Аркадьевич Рыбкин (Кин) — получила задание установить связь с неким разведчиком, нелегально переброшенным через финляндскую границу. В телеграмме Центра указывались место встречи и пароль. Кто скрывался под именем Андрей, ни я, ни Кин, разумеется, не знали.
В назначенный час мы с Кином выехали на окраину Хельсинки и увидели на высокой деревянной перекладине, огораживавшей дорогу, молодого человека в обычном затрапезном костюме. Он сидел и беспечно болтал ногами. Ветер трепал его густые темные волосы. Мне он был незнаком, и я забеспокоилась — почему именно здесь, на обусловленном месте встречи, оказался подозрительный субъект. Кин, который вел машину, усмехнулся, сделал незнакомцу упреждающий знак рукой: «Оставайся на месте!» — и мы поехали дальше. Спустившись в долину, Кин повернул машину и сказал мне; «Это и есть Андрей. Я его знаю по Лубянке. Мы с ним не раз бывали на инструктивных докладах для лекторов по международному положению…»
Машина снова пошла в гору. Андрей уже прохаживался вдоль перекладины на обочине, Кин притормозил и произнес пароль, хотя оба узнали друг друга и обменялись улыбками. Получил отзыв. Еще пароль, контрольный.
Место было пустынное. Обзор хороший.
— Быстро в машину, — скомандовал Кин Андрею и велел мне пересесть на заднее сиденье.
— В случае чего, — добавил Кин, — можешь обнять мою жену, чтобы скрыть свою физиономию.
— У меня времени в обрез, — Андрей явно торопился. — Сообщите в Москву. Прибыл нормально. Остановился на жительство у Павло. Имейте в виду, я для Павло представляю украинское националистическое подполье. О моей фактической роли Павло знать не должен. Так решил Центр.
Кин повернул машину на лесную дорогу.
— Здесь, Андрей, я вас выброшу. Пойдете по этой дороге до трамвайной остановки…
— А далее везде, — сыронизировал Андрей.
— Следующая встреча, основательный разговор, в пятницу. Заберем на том же месте. А пока осваивайтесь с городом и окрестностями. Присмотритесь получше к Павло, он наш, постарайтесь с ним подружиться.
Кин остановил машину.
— Итак, до встречи!
Сидя в машине, я присматривалась к нашему новому подопечному. Меня поразила кожа на его лице и шее. Красная, бугристая. Заплывшие глаза. Андрей заметил мое недоумение и пояснил, что двое суток, пока он пробирался через болота и озера, его пожирало комарье. Я вынула из сумки флакончик с гвоздичным маслом. Летом комары в Финляндии действительно одолевают нещадно…
Андрей имел задание Центра внедриться в руководство ОУНа (Организация украинских националистов) в качестве эмигранта «из Совдепии». Ему следовало выявить Антисоветские планы ОУН, ее связи с иностранными разведками, агентуру и диверсантов на Украине. И главное, расколоть Провод — верховную власть этой организации.
Встречались с Андреем мы обычно в лесу под Хельсинки, забирали его в машину, я его кормила всякой домашней вкуснятиной. Он был всегда голодный: немудрено, жил на скудное оуновское пособие. На закуску он тут же в машине получал любимое лакомство — плитку шоколада с калеными орехами. За это благо ему приходилось немедленно расплачиваться. Шоколад был швейцарский, пахучий, каленые орехи тоже. Поэтому я заставляла Андрея заедать шоколад чесноком или луком. А он не выносил ни того, ни другого, но вынужден был покоряться в вдобавок потом дыхнуть…
Фигура Андрея в нашей разведке уникальная и требует специального обстоятельного рассказа.
Задание Центра Андрей выполнил блистательно. Он завоевал расположение руководителя Провода — галичанина, бывшего полковника австро-венгерской разведки, действовавшего под началом адмирала Канариса, шефа абвера.
В Финляндии представителем ОУНа был наш агент Павло, человек-легенда. Он очень много сделал в нашей разведке, сыграл большую роль в установлении Андреем связей с филиалом ОУНа в Париже, Берлине и Вене.
Пришло время, и Андрей по предложению Провода должен был вернуться на Украину, чтобы там в условиях подполья продолжить нелегальную ОУНовскую деятельность. Сопровождать Андрея до финляндско-советской границы Провод поручил полковнику петлюровской армии Роману Сушко.
…Помню день, когда мы сидели с Андреем в овраге — он только что приехал из Парижа в Хельсинки — и обдумывали, почему именно Сушко, мужчина в возрасте, взялся сопровождать до границы молодого сильного парня. Советской закордонной разведке Сушко был хорошо известен как специалист по диверсиям и террору. Это он, Сушко, был одним из организаторов крупной диверсии в 1921 году, когда с территории Польши на Украину была переброшена группа в три тысячи сабель под командованием генерал-хорунжего Юрко Тютюнника, полковника Романа Сушко и полковника Отмарштейна. Вот этого-то Отмарштейна полковник Сушко и убил, после того как их зловещая диверсионная затея провалилась.
Андрей поразил нас зрелостью и дальновидностью своих суждений.
— Очень возможно, — сказал он, — Сушко и его группа решили меня уничтожить. Считают меня виновником раздора в руководстве Провода. От них всякого можно ждать. Ведь мы затеяли большую и важную игру, из которой должны выйти победителями. Обязательно победителями. Поэтому, дорогие мои друзья, — Андрей обнял Кина и меня, — если я по дороге домой пропаду, надо во что бы то ни стало выяснить, что произошло. Утонуть я не могу, плавая в любое время года в любом озере и море… Я заставлю Сушко идти впереди меня, он будет у меня ведущим. Вступить в драку со мной он не посмеет. Я его одолею. Но… меня или нас обоих может в этой глухомани задрать медведь, загрызть волк, засосать болото… В конце концов, не исключено, что запросто финская погранстража пристрелит. Если Сушко меня убьет, мы проиграли. Во всех других случаях после моей гибели игру надо продолжать, послать другого оперативника…
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
