— Ну хорошо, тогда можно попозже. Я хоть немного покрасуюсь перед коллегами, а? — просительно сказала мама, и сердце Петрова дрогнуло.
— Ладно. И купальник, кстати, можешь не брать.
Кузьма Григорьевич посмотрел на часы и стал обдумывать план работы. В том, что Афину убили, он не сомневался. Нужны были доказательства и мотивы. При хорошем расположении духа судмедэксперта первое можно было получить почти без головной боли. А второе — оставалось добывать в поте лица.
Исходя из собственного опыта, Кузьма Григорьевич знал, что судмедэкспертиза — дело кропотливое и медленное. Осложненное очередью, районными, милицейскими, прокурорскими и родственными амбициями. В его практике еще не было случая, чтобы заключение было готово сразу, то есть на следующее утро после случившегося. Петров-Водкин вздохнул и набрал номер телефона, который у него дома висел на самом почетном месте. Леночка знала его наизусть. И стоило Петрову чуть задержаться на деловом свидании, звонила по нему без промедления. И там начинались поиски «очень милого, интеллигентного, такого рыженького и в минуты волнения картавого новичка». Леночку в морге уважали. В конечном итоге — именно она навела там порядок, выбив партию изумительных пластиковых бирочек…
— Здравствуйте, Игорь Николаевич, что-то по Наливайко есть?
— В целом — да, — обнадежили Петрова. — Во второй половине дня передадим. Все, как заказывали. Чисто.
— Да? — расстроенно протянул Кузьма Григорьевич. — И в крови ничего?
— Начинается, — буркнул судмедэксперт, который точно знал, что Петров сам добром не кончит, но и другим жизнь портит. — Что ты хочешь? Что? Гормональные таблетки, лейкемию или просто голубую жидкость?
— Таблетки, если можно. — Кузьма Григорьевич понизил голос до шепота, потому что во взгляде Буцефала прочел явное намерение донести начальству. — Таблетки.
— Вечером, — рявкнул судмедэксперт и бросил трубку.
Буцефал ласково посмотрел на Петрова и положил свою толстую задницу на его стол.
— Кузя, не шали, — сказал он. — Не шали, прошу тебя по-товарищески. На тебя уже жалуются. Ты зачем заставил ребят какие-то нитки проверять? Зачем, скажи мне, как другу? Леночка хочет сшить пижаму? Или вы открываете мастерскую по заштопыванию колготок? Учти, это будет очень доходное дело, особенно после того, как тебя уволят за служебное несоответствие.
Буцефал грустно покачал головой и сочувственно тронул его за плечо:
— Ты же понимаешь, что факта изъятия этих ниток — нет. Мы их не нашли. На суде заявят, что ты сам их надергал из одежды погибшей, потом нацепил на гвоздики…
— Суда не будет, — обнадежил его Петров-Водкин. — Но ты-то… Ты-то… — Кузьма Григорьевич потер скулу и посмотрел на него уничтожающе. — Я пошел на ее фирму.
— Запасись презервативами, — хмыкнул Буцефал.
Кузьма Григорьевич на провокацию не отреагировал. То есть абсолютно.
Дверь хлопнула так, что едва не слетела с петель. А шеф районного отделения уголовного розыска привычно положил под язык валидол.
Афина Наливайко была в городе личностью известной. И это несмотря на то, что она не торговала наркотиками, не была сестрой (или женой) авторитетного чиновника и не занималась стриптизом. В своем комсомольском прошлом она занималась культурно-массовыми мероприятиями. Афина не оставила этой сферы принципиально. Она была рассудительна и прозорлива в вопросах бизнеса, хотя немного «ушиблена» временем в других отношениях. Впрочем, последнее не помешало ей пристроиться в жизни. Афина быстро поняла, что в любые времена отдыхать народ все равно будет чаще, чем работать. Причем чем беднее он будет становиться, тем большая тяга к культурному проведению досуга в нем проявится. В конечном итоге иномарку будет купить просто, а вот секретаршу-фотомодель или бухгалтера — «Мисс Мира» самостоятельно сможет получить не всякий. Рискуя быть обвиненной общественным мнением в сводничестве или желании открыть публичный дом, Афина создала рекламное агентство с широкими уставными полномочиями. В течение последних пяти лет она была постоянным директором, генеральным руководителем и главным режиссером всех постановочных шоу.
Сначала крутые парни смотрели на ее затею сквозь пальцы — больших денег на свадьбах и презентациях не заработаешь. Но Афина ясно видела будущее, а потому не брезговала украсить собой ни брачную церемонию, ни торжественное прощание. Когда крутые ребята опомнились, их сразу убили. Но не из-за Афины, из-за других дел. А потому в свободное плавание по организации конкурсов и концертов она пустилась с путевкой, подписанной Глебовым. Он всегда старался помочь своим девочкам. Бизнес Афины процветал. Она часто давала интервью в газетах, умудрялась сниматься в собственных рекламах и вояжировала с очередными красавицами победительницами по всему миру. Афина Наливайко была женщиной богатой, бездетной и принципиальной. Завещания она не оставила и ушла без помпы. Неэффектно.
Петров-Водкин имел самые смутные представления о рекламном бизнесе вообще и особенно о той его сфере, которой собственно занималась потерпевшая. Но версий он выстроил немало. Во главу угла он готов был поставить деньги, хотя могли тут быть совсем другие проблемы. А стало быть, другие причины… Говорили, и даже в газетах писали, что понятие о нравственности у госпожи Наливайко было очень приблизительным. С людьми она ладить тоже не умела. В общем, она была противной. Она была вздорной и бессовестной.
Офис погибшей располагался в подвальном помещении библиотеки для юношества. Этот факт показался Петрову-Водкину каким-то особенно циничным. Получалось, что умные подымались по ступенькам в тишину читальных залов, а красивые шли в подвал за славой… Дверь была открыта, внутри стояла звенящая хрусталем тишина.
— Поминаем, — сурово сказала дама средних лет с лицом работника собеса. — Нашу Афиночку-то, грешницу… — Она молча налила Петрову водки, и тот, чтобы освоиться, лихо опорожнил стакан. — Да вы садитесь. — Суровая дама указала на пустой стул в углу просторной комнаты. — И что теперь делать будем, девочки, просто не знаю, — уныло сказала она.
Девочками были названы две пожилые особы, толстые и некрасивые.
— Это весь ваш коллектив? — спросил Петров-Водкин, прислушиваясь к странному шуму, который доносился из соседней — смежной — комнаты.
— А? Да, весь… Только сегодня нам не до клиентов, сами понимаете…
— А вот если бы я… — Петров-Водкин вдруг отчаянно захотел сняться в рекламе. Просто до озноба. В принципе, если бы пробы прошли успешно, он готов был бы сменить профессию…
— И вот, как нам теперь предприятие перерегистрировать? Вот же, коза, — осерчала бухгалтерша.
— А у нее были враги? — спросил Кузьма Григорьевич, возвращаясь мыслями к своим служебным обязанностям.
— А как же, — хором отозвались толстушки. — Во-первых, из налоговой одна крыса. Во-вторых, дядька одной конкурсантки-крокодила, в-третьих, Наташка Амитова. А вообще — бедная Афина, — посочувствовала одна из них, та, что была посвежее. — Вот сейчас сидим разбираемся. Да собаки в городе не было, которая Афину не облаяла.
