Привлекательная деловая женщина, гетеросексуалка, проживающая в районе метро «Дюпон-Серкл», устала общаться с занудными преппи. Желает познакомиться с мужчиной 30–45 лет, который не носит костюмов от «Брукс бра-зеро и не интересуется фондовыми сделками. Извращенцев и фанатов группы «Ганз-н-Роузез» прошу не беспокоиться. Адрес: HYPERLINK «mailto: groovygirl@sweethearts. com» _groovygirl@sweethearts. com_.
Прежде чем мужество оставило меня, я нажала кнопку ввода, и через миг мое объявление прибавилось к длинному списку тех, кто ищет идеал, или, как написал один чокнутый, своего «любимого козлика». На ответ я особо не рас считывала. Если я не стала забивать голову прочтением всех объявлений, с какой стати этим станет заниматься кто-то другой?
Глава 6
Жара спала раньше, чем ожидалось, и на уик-энд перед Днем труда метеорологи обещали чудесную погоду: безоблачное небо, низкую влажность и двадцать шесть градусов тепла. Нина и Хармони планировали провести субботу и воскресенье в Аннаполисе, где собирались строить глазки симпатичным морячкам и лакомиться пирожками с крабовым мясом. Вместо того чтобы поехать с ними, я была обречена сесть на поезд до Сиракыоса и приготовиться к двойному кошмару: выходным с родителями и свадьбе моей подруги Бет, на которую – о ужас! – я приду без кавалера. Прелести моему путешествию добавила и Салли: возмущенная тем, что ее запихали в ненавистную клетку-переноску, она всю дорогу истошно выла, и пассажиры в вагоне взирали на меня с неприкрытой ненавистью.
К счастью, на вокзале меня встречал мой брат Марк. Накануне вечером мы с Ниной выпили изрядное количество порций «Маргариты», и голова теперь просто раскалывалась. К встрече с матерью я пока не была готова.
– Привет, вонючка, – поздоровался Марк и стиснул меня в объятиях.
– Привет, чокнутый, – парировала я, обнимая его. Марк был женат и занимался банковским бизнесом, в котором я понимала только то, что это было как-то связано с международными рынками и постоянным сравнением курса доллара с чем-то там еще. Несмотря на это, у нас отчасти сохранились отношения, которые существовали между нами еще с тех времен, когда Марк и мой второй брат Брайан пытались засунуть меня в складной диван.
– Мама совсем спятила, – предупредил братец, пока мы ехали на его машине в родительский дом в предместье Сиракьюса.
– «Мне следовало заниматься карьерой, а не воспитанием малышей»? «Не желаю быть матерью невесты, я и сама еще не стара и могу щеголять в белье от Веры Вонг»? «Ну кто скажет, что обладательница этих ножек – домохозяйка из пригорода, мать троих детей»? – предположила я.
– Нет, теперь у нее новая фишка. Что-то насчет контактов со своей внутренней богиней, – ухмыльнулся Марк. – Она обложилась книжками по астрологии и все пристает с разговорами о сексуальности. Само собой, я стараюсь общаться с ней как можно меньше.
– О нет, – простонала я. Марк расхохотался:
– Боюсь, это даже хуже, чем в тот раз, когда она всерьез уверовала, будто ее настоящая мать – Мэрилин Монро, а Нана и дедуля удочерили ее в младенческом возрасте.
– Как же, помню. Она разговаривала с дурацким при дыханием в голосе и красилась под платиновую блондинку, – с досадой сказала я. – Похоже, этот уик-энд будет еще ужаснее, чем я думала.
– Только не говори, что я тебя не предупреждал.
– Как дела у Кейт? – поинтересовалась я. Кейт была женой Марка, и я в ней души не чаяла. У нее были все (данные супермодели: рост пять футов десять дюймов, вес пятьдесят четыре килограмма, длинные золотисто-каштановые волосы, идеальные черты лица. По идее ее роскошиная внешность должна была вызывать зависть, но Кейт держалась так просто и мило, что ее нельзя было не любить.
– Ты же знаешь, Кейт есть Кейт, – немного уклончиво отозвался Марк.
Я спросила, не случилось ли чего между ними, однако он снова перевел разговор на очередное завихрение нашей мамаши и рассказал, как однажды застал ее за просмотром веб-сайтов, посвященных языческому культу «викка». Я решила не навязываться с вопросами.
Когда мы подъехали к дому, мать вышла на крыльцо и помахала рукой. Хорошо, что Марк просветил меня насчет последних фантазий нашей родительницы, потому что иначе я бы просто хлопнулась в обморок, увидев ее в индийском Сари из малинового и золотого шелка и золотистых плет ных сандалиях. Обычно гладкие светлые волосы матушки теперь обрамляли лицо легкомысленными кудряшками.
– Соолнышко, – сладко пропела она, чмокнула меня в щеку и покрутилась, демонстрируя новый имидж. – Что скажешь?
– Весьма живенько, – сказала я, испытав легкое злорадство при виде ее разочарованного лица. По части охоты за комплиментами моя мать одержимее любого золотоискателя и немыслимым образом умудряется свернуть любой разговор на то, какая она красавица. Конечно, вместо того чтобы угодить ей, я обычно отказываю маме в этом малень ком удовольствии и строю из себя хмурого подростка.
Я выпустила Салли из переноски. Та сделала четыре круга и тут же пристроилась на клумбе со свежепосаженными анютиными глазками.
– Ты что, притащила собаку? – ужаснулась мать.
– Ее зовут Салли, – вздохнула я. – И потом, я же говорила, что собираюсь взять ее с собой, помнишь?
Мама и Салли обменялись неприязненными взглядами. Обе они – самовлюбленные, нарциссические примадонны поэтому терпеть не могут друг друга. Салли невзлюбила мать с первой встречи и с тех пор, едва завидев ее, оскаливает зубы, точно кровожадный доберман-пинчер, а пушистая шерстка враждебно топорщится в разные стороны. Один раз я своими глазами видела, как мать поддала Салли пинка, отшвырнув с дороги. (Хотя потом матушка и оправдывалась: «Я лишь чуть-чуть подтолкнула ее, потому что она путалась под ногами». Я попробовала объяснить, что Салли – маленькая декоративная собачка и в некотором смысле всегда путается под ногами. В ответ мать лишь презрительно фыркнула и в тысячный раз заявила, что всегда предпочитала кошек.) Глория и Салли напоминают мне двух претенденток на титул «Мисс Америка», которые в борьбе за цветы и корону готовы на любую пакость, лишь бы убрать с пути соперницу. Надо проследить, чтобы Салли не пробралась в спальню, напомнила я себе – в прошлый раз она сжевала пару безумно дорогих матушкиных туфель от Сальваторе Феррагамо. В дверях показался отец.
– Привет, папа, – поздоровалась я.
– Мое почтение, адвокат, – кивнул он.
Мой отец – судья; высокий, осанистый, с пышной седой шевелюрой и кустистой бородой. Короче, именно та кой, каким, по общему мнению, и полагается выглядеть настоящему судье. Когда он снимает черную мантию и переодевается в штатский костюм, то всегда смотрится не много странно.
– Как дела в конторе? – спросил отец.
– Отлично, – соврала я. У меня не хватало смелости сказать ему, как сильно я ненавижу свою работу. Ни Марк, ни Брайан не проявили ни малейшего интереса к юриспруденции, поэтому отец прочно связал со мной все надежды на продолжение семейной традиции. Если бы он хоть на минуту предположил, что я не пойду по его стопам и после нескольких лет достойной работы юристом не займу благо родного места судьи, его сердце разорвалось бы от горя.
