Он шагнул ближе, оставляя между ними лишь пару дюймов, и протянул руку, не позволяя Эмили отойти.
— Да, я пригласил ее сюда с мыслью о будущем браке. Но я хочу тебя, Эмили, и ради тебя самой, не из-за лунного света, виски или десятка других причин, о которых мы думали этим утром. Пруденс может войти сюда, в эту дверь, в компании сотни лучших шлюх Лондона, но ни одна из них не отвлечет меня от тебя.
Эмили приподняла брови.
— Это предполагалось как комплимент?
Ее голос остался чертовски холодным, и все же она не сделала ни малейшей попытки отстраниться. Он поднял пальцами ее подбородок. Ее глаза говорили «прощай», но губы приоткрылись так, что это нельзя было не воспринять как приглашение.
— Это не комплимент. Это правда, — сказал он. — И если ты пока не осознала этой правды…
Он прижал ее к себе. Ей хватило бы упрямства умереть, но не признаться, однако он видел, как за ее защитным фасадом пылает яростное притяжение. Ее глаза расширились. Губы приоткрылись.
И он не стал ждать ее протестов. Он поцеловал ее, быстро, настойчиво. Он чувствовал, как она воюет сама с собой, как борются ее страсть и верность обещаниям. Она сжала губы, но все ее тело стремилось к нему. В тот миг он понял, что однажды ее завоюет — даже если ему не удастся завершить начатое сегодня.
А в следующий миг открылась дверь.
Отпустить ее было не легче, чем вырваться из трясины. Эмили отшатнулась с потрясающей скоростью, пронзая его взглядом.
Но скорость ее не спасла. Пруденс стояла в проеме двери, и ее искаженное в ужасе лицо четко виднелось в свете свечи, которую она держала. С ней не явились лондонские шлюхи, зато рядом стоял Алекс, готовый взорваться.
Малкольм предпочел бы шлюх. Но не было времени жалеть о появлении Солфорда. Малкольм шагнул вперед, закрывая собой Эмили, готовясь ее защитить. Она попыталась встать между мужчинами, но Малкольм рукой отодвинул ее за спину.
Солфорд занес кулак. Малкольм не двинулся с места. Он заслужил хороший удар от ее брата, но от второго готов был защищаться.
Удара не последовало. Солфорд опустил руку. Но скалиться не прекратил.
— Я пощажу тебя сейчас, Карнэч. Это зрелище не для леди.
— Ради меня сдерживаться не стоит, — сказала Пруденс, закрывая дверь. — Если ты справишься с Карнэчем, я возьму на себя Эмили.
Когда она приблизилась, Малкольм увидел ту искру, которая сделала Эмили и Пруденс такими преданными подругами.
Искру, которая грозила опасностью не хуже огня на пороховом складе.
— Прю, я не хотела, чтобы так получилось, — сказала Эмили.
— Никому из нас оправдания не нужны, — отрезал Солфорд.
Малкольм знал, что должен сказать. И он сказал бы — но только ей, не ее брату. Слова во рту ощущались странно, словно поднимались со дна океана, холодные и безразличные, колышущиеся на волнах.
— Я поступлю так, как велит мне долг, Солфорд. Мы с леди Эмили поженимся, как только закончим с необходимыми приготовлениями.
Эмили рассмеялась, но звук затих в том же океане, который грозил утопить его.
— Ничего не случилось, Алекс. Определенно ничего такого, что требовало бы нашей свадьбы. Если вы с Пруденс будете молчать, никто в Лондоне даже не узнает.
Ее голос был просящим. Малкольму это не понравилось.
— Я не хочу, чтобы меня принимали за совратителя невинных, — сказал он.
— А ты соблазнял и других невинных? — поинтересовалась Эмили.
— Конечно же, нет.
— Значит, Карнэч соблазнил только тебя, Эмили? — смешался Солфорд. — Ответ меня не удовлетворяет.
— Он меня не соблазнил, — ответила Эмили. Даже с расстояния трех футов Малкольм слышал, как сжались ее зубы.
— И все же ты здесь, без обуви, в темноте, наедине с ним, а когда мы вошли, он тебя целовал.
— Вы с Пруденс тоже были бы здесь одни, если бы не застали нас, — заметила Эмили. — Ты собирался ее соблазнить?
— Пруденс? Не говори глупостей.
— Благодарю, Солфорд, — сказала Пруденс.
Малкольм почувствовал сарказм в ее голосе, но Солфорд лишь наклонил голову, словно принимая искреннюю благодарность.
— И все же брака тут ничто не предполагает, — настаивала Эмили. — И не смей на этом настаивать, потому что вы с Пруденс сами довольно поздно…
Алекс поднял книгу, прерывая ее речь.
— Пруденс сказала, что ей в библиотеке назначили встречу, мы с ней обсуждали архитектуру и до последних пяти минут находились под присмотром наших матерей. Естественно, я предложил проводить ее. Если бы ты здесь была одна, никто ничего бы и не подумал.
— Никому не придется ни о чем думать, если ты промолчишь, Алекс! — сказала Эмили.
Малкольм поднял руки ладонями вверх.
— Давайте отложим обсуждение до утра, когда все успокоятся.
Эмили развернулась к нему.
— Мы не будем обсуждать это утром, потому что обсуждать нечего! Пусть это выглядело подозрительно, но больше подобного не случится.
— Ты обещала это и раньше, Эмили, — напомнил ей Солфорд.
— Какого дьявола это значит? — спросил Малкольм, глядя, как Эмили заливается румянцем.
Пруденс захихикала:
— Эмили будет вам замечательной политической парой, лорд Карнэч. Такой послушной, такой правильной…
Эмили прервала ее:
— Алекс, мы все совершаем ошибки. Не стоит винить меня за мои лишь потому, что сам до сих пор не собрался с духом.
Последовала мертвая тишина. Солфорд оценивающе смотрел на Эмили. Пруденс смотрела себе под ноги, явно пребывая мыслями очень далеко. Малкольм страстно желал узнать, какими были прежние проступки Эмили, но теперь, когда их застали за поцелуем, у него впереди вся жизнь на то, чтобы с ними ознакомиться.
Солфорд моргнул первым.
— Я тоже совершал ошибки, Милли. После того дела с Мадлен и Фергюсоном весной…
Он замолчал. Нет, этот человек определенно сведет Малкольма с ума намеками на непристойности и моментальной сменой темы. Малкольм знал, что брак Фергюсона с кузиной Эмили был слишком поспешным, но какую роль во всем этом сыграл Солфорд?
Солфорд снова заговорил:
— Я не буду угрожать тебе ссылкой. Насколько я знаю тебя, ты будешь этому только рада. Но я не могу игнорировать то, что увидел сегодня. Если Карнэч не согласится взять тебя в жены, я найду способ уничтожить его, не привлекая тебя.
— Я уже сказал, что женюсь на ней, — повторил Малкольм.
— А я уже заявила, что ни за кого не собираюсь выходить замуж, — ответила Эмили.
— А я говорила, что выйду за лорда Карнэча, но это, видимо, не считается, — сказала Пруденс.
