— Да вы экспертом становитесь. — Джонатан незаметно подошел к ней и встал рядом.
— Я заработала очко? — бросилась в атаку Роуана.
— Я целый день нюхал имбирь, мисс Редланд, и больше не желаю ничего острого, — устало произнес он.
Отнеся один поднос, Роуана вернулась за вторым.
— В конце концов, все это не важно, правда? — с горечью спросила она.
— Что не важно?
— Очки не важны. В любом случае у меня нет шансов.
— Не рано ли сдаетесь, мисс?
— Я не сдаюсь, но ведь напротив открывается новое кафе!
— Откуда вы знаете?
— Вы сами мне намекали.
— Ах да, помню…
— Почему вы мне сразу не сказали прямо?
— Я думал, вы все сами скоро узнаете.
— Вам известно, что его открывают мои родственники?
— Да.
— Я полагаю, вам также известно и то, что они мне никакие не родственники.
Он удивленно поднял брови:
— А разве нет?
— Я только знала, что моя мать была младшей в семье, поздний ребенок.
— Возможно.
— Да, но не поздний ребенок моего неродного деда! Об этом мне поведал Пирс Грант.
— Значит, он был здесь! — Глаза Джонатана сузились от гнева.
— Они мне, оказывается, и не двоюродные вовсе, неудивительно…
— Ерунда, — резко оборвал ее опекун, — родство не имеет никакого значения. Значение имеет только любовь!
— Любовь?
— Ну… я имею в виду, что нельзя ничего построить на одних родственных связях.
— Он… Пирс очень рад, что мы с ним не родня.
— Да ну? А вы?
— Я… Я не знаю, для меня это был шок. Он посоветовал мне достать семейные записи. Я, конечно, напишу в Лондон, чтобы мне прислали…
— А вот я вам не советую.
— Почему?
— Нет необходимости, вы ведь и так уже все знаете.
Роуана хотела было возразить, но передумала. Теперь она чувствовала, что непременно должна получить Библию и послать телеграмму в Лондон, как только Джонатан закончит свою инспекцию и уедет. Ей не терпелось узнать, что скрывается за всей этой семейной историей.
Но лишь перед самым приходом Барни Роуана смогла наконец перевести дух. Удостоверившись, что на шоссе пусто, она сняла трубку большого черного телефона и долго пыталась соединиться, прежде чем ей ответили. Коммутатор находился еще в каком-то Уголке: как и говорили ковбои, в округе их было полно. Выслушав сообщение, телефонистка сказала:
— Милочка, зачем вам выписывать Библию из Лондона? Хотите, я одолжу вам свою? — За целый день она была первым человеком, говорившим с Роуаной действительно по-человечески, не считая, конечно, дальнобойщиков, дружелюбие которых оставалось неизменным.
Роуана объяснила, зачем ей нужен именно это экземпляр.
— Осторожнее, милочка, среди ваших родственников может оказаться черт, — шутливо предостерегла телефонистка. Еще она сказала, что ее зовут Ширли, и предложила звонить ей почаще. Потом сообщила, что телеграмма принята, и спросила, как Роуане нравится на новом месте. По мнению Ширли, это место было ничем не лучше, но и не хуже других. Однако в ее голосе звучала та же гордость, что и у Джонатана, когда он рассказывал о Куинсленде.
Роуана положила трубку, когда пришел Барни. Он предупредил, что ночью прибудет новая партия бифштексов и нужно будет загрузить их в холодильник. Они выпили чаю и съели по сандвичу из тех, что заготовила Роуана. Критически осмотрев их, Барни заявил, что можно было бы сделать и потолще, ну да ладно, для новенькой сойдет.
По дороге к бунгало Джарвисов «новенькая» больше не боялась наступить на змею, похоже, акклиматизация проходила успешно.
Глава 4
Было еще совсем светло, когда Роуана явилась в Таймаут: Барни, наверно, сегодня сменил ее раньше. С другой стороны, приближалось лето. В Куинсленде нельзя было определить, не заглядывая в календарь, стоит ли весна на дворе или уже пришло лето. Роуана же привыкла, что времена года сильно отличаются друг от друга, однако ей, как и змеям, очень нравилось жить на теплой земле круглый год.
Миновав последний поворот, она увидела Элиссу, восседающую на сером пони. Благодаря стараниям Николаса, Грей чувствовал себя гораздо лучше и смотрел веселее, ну а всадница просто сияла от удовольствия. Она была прекрасной наездницей и знала себе цену. Элисса не признавала джемперов и потертых джинсов — даже собираясь гарцевать в одиночестве, она надела отличный костюм для верховой езды. Роуане показалось, что для Элиссы внешнее великолепие было куда важнее лошади, хотя, признаться, Элисса выглядела действительно потрясающе.
Они поравнялись.
— Ну, как вам Грей? — спросила Элисса. На самом деле ее вопрос следовало понимать: ну, как вам я?
— Здорово, — ответила Роуана, имея в виду обоих. — Николас им доволен?
— Вполне. Пони быстро поправляется, и Николас попросил меня слегка его объездить, если это вас интересует. — Элисса говорила с ее фирменной резкостью. Сестра Николаса умела быть очень милой, но Роуана подозревала, что часто она не прочь поскандалить, и попыталась придать беседе непринужденный тон:
— Даже и не знаю, что я стану делать, когда его заберут. Мое кафе разорится! — пошутила она.
— Вы говорили, что все решает их шеф… Некий Ларри, не так ли?
— У вас хорошая память.
— Нет, просто имя необычное.
— Уменьшительное от Лоренса.
Но Элисса уже не слушала. Натянув поводья, она пустила Грея галопом.
— Я же запретил ей это делать, — рядом очутился Николас, — я же просил: полегче. Она стала совершенно несносной с тех пор, как…
— Порвала с Лоренсом?
— Да… Боюсь, пока Элисса не выйдет замуж и не успокоится, я не смогу полагаться на ее помощь. — Он задумчиво смотрел на Роуану.
— Я не умею управляться с лошадьми, — засмеялась она.
— Но, Роуана, разве речь только о лошадях? — Его взгляд потеплел.
— Знаете, если бы у меня был брат, который хотел поскорее устроить мою судьбу, я бы лезла из кожи вон, чтобы ему помочь. Тем более, что мой сосед — владелец конного завода, отличный ветеринар и просто милый человек. Но, Николас, у меня нет брата, а помощь мне и самой нужна, и только это занимает сейчас мои мысли.
— Обещайте, что дадите мне знать, когда ваши мысли освободятся, — улыбнулся он. — А серьезно, Роуана, у вас проблемы с «Мальчиком-с-пальчик»? Может, Элисса могла бы помочь?
— Думаю, да. Ей бы понравилось.
— Конечно, ведь у вас там всегда полно мужчин. Нет, правда, что случилось?
