Сама того не ведая, Летти нажила врага. Подобно многим добросердечным людям, старый доктор Коппард ожидал, что его доброта будет воспринята с безоговорочной признательностью. А потому, когда Хамфри сообщил о результате своей беседы с девушкой, предприняв жалкую попытку объяснить, что Летти не понимает своего положения и предпочитает оставаться на прежнем месте, старик почувствовал себя оскорбленным. Но в то же время он был слишком умен, чтобы выказать свое ущемленное тщеславие в приступе гнева. Старик хотел убрать девушку с пути Хамфри, а чувство ответственности из его головы, намереваясь при этом сделать добро. Девушка разрушила его планы, но, быть может, ее отказ удастся обернуть на пользу. Нужно только взять себя в руки, чтобы говорить спокойно и рассудительно…
– Этого я и боялся, мой мальчик, – сказал доктор, обретя уверенность в голосе.
– Мне не хотелось тебя разочаровывать, и я сделал все, чтобы тебе помочь, но, признаться, ожидал такого ответа. Она уже испорчена. Пристрастие к подобной жизни так же неизлечимо, как пристрастие к выпивке. Боюсь, сумей ты убедить ее перебраться к мисс Пендл, она бы через неделю вернулась в кафе.
Слово «убедить» подействовало на Хамфри как удар.
– Боюсь, сэр, что я даже и не пытался убедить ее. Теперь я понимаю, что мне следовало это сделать, однако, умолчав о своих подозрениях, запутался окончательно. Но вы не правы насчет ее испорченности, сэр. Клянусь, что это не так! Летти ни о чем не догадывается – она наивна, как ребенок. Свое нынешнее жилище называет шумным и говорит, что всегда может пойти спать.
– Сдается мне, ты заблуждаешься. Очевидно, как раз она считает тебя ребенком. Прости мне эти слова, но твоя доверчивость показывает, насколько ты простодушен и неопытен. Иные двенадцатилетние девочки – и это вовсе не секрет – продают себя за шесть пенсов. Как ни ужасно, но таковы факты. Возможно, твоя Летти одна из них – она прекрасно понимает, что творится в этом местечке, но держит в секрете. Разве иначе она предпочла бы остаться там?
– Ее объяснения звучали вполне разумно, – сдерживая раздражение, сказал Хамфри.
– А все остальное – неправда. Не знаю почему, но я в этом уверен. Если бы она действительно знала, что представляет собой это заведение, то не осталась бы там ни на минуту.
– Ты блаженный, Хамфри! Следовало бы сделать добавление к Нагорной проповеди: «Блаженны те, кто верят в лучшее, ибо они познают худшее». Запомни: я тебя предупреждал.
Доктор Коппард выместил свой гнев и теперь смотрел на своего ученика с обычной благожелательностью, приписывая его молчание, напряженную позу и плотно сжатые губы тому, что по крайней мере одна из его стрел попала в цель.
Когда люди, вами любимые и уважаемые, неожиданно разочаровывают, вы невольно подыскиваете для них извинения. Глубоко уязвленный поведением своего учителя, Хамфри нашел утешение в мысли, что доктор Коппард просто ничего не понял, так как старость притупила его восприятие. Было ошибкой довериться ему, ибо теперь между ними всегда будет стоять тема, которую опасно обсуждать, даже замалчивание покажется многозначительным. Достигнуть былой гармонии уже не удастся. Но нельзя забывать, что намерения доктора изначально были самыми добрыми, что его неудача была следствием недопонимания, а не недостатка доброй воли и что до сих пор Хамфри видел от старика только самое лучшее.
Поэтому он выбросил из головы доктора Коппарда и вновь стал думать о Летти.
Глава 9
В течение следующих нескольких дней мысли Хамфри все чаще возвращались к маленькой ферме, где он родился и которую покинул двенадцатилетним мальчиком, чтобы посещать школу. Вспомнилась лавчонка его матери. Лишняя пара рук там, безусловно, пришлась бы кстати. Летти не чувствовала бы себя одиноко с матерью и сестрами Хамфри, а работа в лавке позволила бы ей общаться с людьми, поэтому и не выглядела бы так тоскливо, как ателье мисс Пендл.
Конечно, мать пришлось бы долго убеждать. Когда та идея впервые пришла в голову Хамфри, он поспешно отверг ее, сочтя непреодолимым противодействие Хейгар. Постепенно Хамфри уговорил себя, что стоит ему только повидаться с матерью и все уладится само собой. Наконец, он решил навестить мать на Рождество, до которого оставалось всего три недели, и поговорить с ней, а до тех пор почаще наведываться в кафе и присматривать за Летти. Вполне вероятно, что ее отношение к происходящему вскоре изменится – Роуэны привыкнут к ее присутствию, перестанут баловать ее и пытаться обмануть. К тому времени он вернется из Слипшу с приглашением от матери, которое Летти, возможно, с радостью примет.
Придя к этому решению, Хамфри почувствовал облегчение. Ему было достаточно перейти дорогу, войти в кафе и увидеть идущую ему навстречу Летти, такую юную и прекрасную, чтобы почувствовать себя готовым на все, а задумываясь о том, что происходит в кафе после закрытия, он торопил время, желая, чтобы Рождество наступило как можно скорее.
Однако до этого произошло одно событие – на первый взгляд незначительное и не имеющее отношения к делу, но оказавшееся весьма важным.
Хамфри сидел в кафе, где проводил теперь большинство вечеров. Иногда ему удавалось лишь наблюдать за Летти и переброситься с ней всего несколькими словами, и он клялся, что завтра ни за что не придет сюда. Однако, поравнявшись с дверью дома Роуэнов и тщетно пытаясь направиться куда-нибудь еще, он вновь и вновь входил в кафе. Случалось, вызов к больному мешал ему прийти туда, и каждый раз он надеялся, что Летти заметит его отсутствие и даст ему это понять при следующей встрече. Но ничего подобного не происходило. Девушка, как всегда, приветствовала его радостной улыбкой, обменивалась с ним несколькими ничего не значащими фразами и с той же улыбкой отходила в сторону. Однако теперь Хамфри не всегда оставался в одиночестве. Мистер Бэнкрофт был готов разделить с ним столик и поболтать, да и другие посетители выказывали свое дружелюбие. Наблюдать за Летти было легче, сидя в компании, а если соседи считали его скупым и необщительным, то тут уж ничего не поделаешь.
В тот вечер, о котором идет речь, Хамфри делил столик с мистером Бэнкрофтом и одним школьным учителем. Этот молодой человек, взглянув на часы, сказал, что должен уходить, так как ему нужно быть дома через полчаса, а он не может быстро подниматься на холм. Однако Хамфри не проявил к бедняге горячего участия, так как увидел, что Кэти Роуэн, настолько бледная, что этого не скрывали даже румяна, быстро вошла в зал, отвела в сторону мать и что-то ей прошептала. Миссис Роуэн тотчас же вышла. Летти в этот момент в комнате не было, и воображение Хамфри, крайне чувствительного ко всему, что касалось девушки, тут же подсказало ему, что с ней произошел какой-то несчастный случай. Миссис Роуэн так и не вернулась, но вскоре вновь появилась Кэти, а после краткого, но такого мучительного для молодого человека промежутка времени – сама Летти, выглядевшая расстроенной и еще более бледной, чем ее кузина. Проходя мимо Сузи, она склонилась к ней и что-то шепнула, после чего Сузи в свою очередь выбежала из комнаты и также вернулась побледневшей. Очевидно, в кухне Роуэнов произошло нечто неприятное, но коль скоро Летти была жива – здорова, интерес Хамфри несколько притупился, и он смог перенести внимание на молодого учителя, который как раз завершил отчет о состоянии своего здоровья.
