Обнаружив наконец Говарда, я собиралась спросить его о скульпторе, но была сбита с толку – он оказался на кухне. Да-да, на кухне. Думаю, не стоит объяснять, что на кухне можно принимать только самых близких друзей, которых знаешь уже лет сто.
Когда я вошла, Говард копался в корзинке с Кикиными сластями.
– М-м-м, м-м-м, – произнес он. – Выглядит чертовски аппетитно. – Он откусил кусочек. – Да ты отлично готовишь!
– Это не я, а моя горничная. – Я огляделась. – Миссис Граут дома?
– ?
– А что, есть другие?
Он поморгал, после чего разразился смехом, от которого едва не лопались барабанные перепонки:
– Хороший вопрос. Нет, только одна. Я сперва не понял от удивления. Не слышал, чтобы кто-нибудь до этого называл мою Никки миссис Граут. А звучит неплохо, правда?
Я была очень зла на Гордона – ведь именно из-за него мне приходится иметь дело с этим человеком.
– Никки нет дома. Она пошла по магазинам тратить мои деньги. Здесь только мы с тобой, дорогуша. У нас с Никки есть пара горничных, как и у тебя. Только вот не знаю, куда они подевались.
Я не могла понять, к чему он клонит. Дом действительно казался совершенно пустым. Не было слышно ни работающей стиральной машины, ни включенного пылесоса, ни газонокосилки – ни малейшего намека на то, что кто-то занят работами по хозяйству. А это означало, что я нахожусь одна в доме с полуголым хамом.
Думала ли я, что он может напасть на меня? Нет. Думала ли, что станет настойчиво проявлять ко мне повышенный интерес? Безусловно, нет. Но по выражению его лица можно было легко догадаться, что он попытается выведать истинную причину моего прихода. И если я не выложу все начистоту, он вряд ли согласится помогать мне.
– Очень жаль, что миссис Граут нет дома. С нетерпением ожидаю встречи с ней. Хорошо бы, она заглянула ко мне на чашечку чая.
Говард ухмыльнулся:
– Она будет в восторге.
Он сунул недоеденный кекс обратно в корзинку и сделал шаг в мою сторону. Я чуть не застонала. Я вдруг поняла, что, как бы ни жаждала отомстить, дружба с Говардом Граутом невозможна. Я проклинала блестящие чулки и шифоновое платье, делавшие меня еще более соблазнительной, чем обычно. Придется очень постараться, чтобы отвлечь его внимание от моей внешности, и, возможно, вид женщины, попавшей в тяжелое положение, укротит полет его фантазии, пока она не зашла слишком далеко.
– Честно говоря, – решилась я, – я здесь потому, что мне нужна ваша помощь.
Он остановился:
– В самом деле?
– Да. – Я сложила руки на груди. – Мне нужен юрист.
Он лениво зевнул:
– Ты знаешь каждого юриста в городе. Почему тебе вдруг понадобился я?
И тут я поведала ему обо всем, что произошло, выливая на него целые потоки слов. Несмотря на то что сохранение тайны личной жизни любой ценой было непреложным правилом поведения, я выложила все до последней детали. Я не могла остановиться, пока он не прервал меня:
– Я помогу тебе.
Неужели все может быть так просто?
– Правда?
– Да. И даю тебе слово, что Гордон Уайер проклянет тот день, когда заварил эту кашу.
– О, благодарю вас!
– Не спеши с благодарностями, дорогуша. Всему своя цена.
– Я думала, вы поняли, что у меня сейчас некоторые трудности... ну, в общем, с деньгами.
– Да не нужны мне ваши деньги, миссис Уайер.
Плохой знак. Что это он вдруг перешел на официальный тон?
Он смерил меня взглядом, и я поняла, что мне не удалось остановить полет его фантазии. Он потребует секса. Секса с красавицей Фредерикой Мерседес Хилдебранд Уайер, женой Гордона Уайера.
Можете считать меня высокомерной гордячкой, но я знаю то, что знаю.
При мысли о сексе с этой визгливой свиньей мне самой захотелось завизжать. И уж точно не от радости. Честно говоря, сама по себе мысль о сексе не была мне противна. После скуки, которую навевал секс с моим бывшим мужем, меня обуревали совершенно не подобающие леди желания, требующие удовлетворения. (Выдам страшную тайну: при всех моих манерах, я выросла на ранчо и знаю, что такое дикий животный секс, хотя и притворяюсь, что это не так. Правда, увы, у меня самой никогда не было шанса заняться чем-нибудь подобным.)
Но человек, пожиравший меня глазами, был готов представлять мои интересы, найти моего мужа и так прижать ему хвост, что он взвоет.
Мне пришлось задуматься, готова ли я заплатить ту цену, которую он собирается потребовать.
– И какова же эта цена, мистер Граут?
Он скривил губы, и взгляд его развратных глаз стал вызывающим.
– Я буду представлять твои интересы, – сказал он, – если ты поможешь моей Никки вступить в Лигу избранных.
Глава шестая
Еще не легче. Сюрприз за сюрпризом.
Помочь Никки Граут вступить в Лигу избранных?
Ни в одну Лигу избранных на юге так просто не попасть, а Говард Граут дал ясно понять, что хочет видеть ее в Лиге Уиллоу-Крика. Безумная затея!
Тут в кухню ворвалась сама Никки, и мое удивление взлетело до небес.
– Пупсик, я пришла!
Увидев вместо своего «пупсика», который, как можно предположить, был ее мужем, меня, она остановилась как вкопанная. Если бы я в этот момент двигалась, то тоже замерла бы на месте. Одета она была так, что ее появления было бы достаточно, чтобы образовалась пробка на любой улице в лучших районах Техаса. Никки Граут была невысокой женщиной, еще четыре дюйма роста ей добавляли шпильки – а я говорила, как в Лиге относятся к шпилькам (недопустимо), не говоря уж о шпильках в дневное время (абсолютно недопустимо). Я взглянула на часы, хотя мне и не нужно было знать время. Одиннадцать тридцать утра.
На случай, если шпилек оказалось бы недостаточно, чтобы отправить консервативный Уиллоу-Крик в нокаут, на ней были ярко-розовые лосины с леопардовым рисунком и ярко-розовая кофточка, по горловине и манжетам отороченная розовыми страусовыми перьями, которые парили вокруг ее плеч и запястий, как облака сахарной ваты. Она выглядела, как девушка из стриптиз-клуба. Ее одежда, казалось, кричала: «Я беру плату за час, потому что я отчаянно нуждаюсь», а вовсе не «Давайте выманивать деньги у богатых мужей и отдавать их нуждающимся».
К счастью, у меня неплохое чувство юмора.
Но на этом сюрпризы еще не кончились.
– Фреди! – радостно воскликнула .Никки. Она бросилась ко мне – на удивление быстро, принимая во внимание ее обувь, – через выложенную терракотовой плиткой кухню и окутала меня облаком перьев, которые прилипли к моей со вкусом подобранной светло-розовой губной помаде, при этом едва не расплющив шляпу, которую я держала в руках.
