– Если ты доверяешь моему вкусу, я мог бы тебе помочь. До отплытия осталось всего несколько минут, но я не сомневаюсь, что смог бы отыскать тебе что-нибудь подходящее из одежды.
«С чего бы ему проявлять такую заботу? – подумала Эрика. – Ведь между нами ничего не было, кроме этой проклятой ночи любви».
Словно прочитав ее мысли, Данте одарил Эрику ослепительной улыбкой.
– Считай это компенсацией за прошлую ночь, Эрика. Хотя то, что я у тебя отнял, невозможно возместить ничем. – Улыбка его переросла в нагловатую ухмылку, заставившую Эрику покраснеть. – Пусть я и не принес тебе извинения за восхитительную ночь, которую ты мне подарила, я буду счастлив оказать тебе помощь в трудную минуту, – добавил Данте, снова бросив взгляд на часы. – Так ты воспользуешься моей помощью или предпочтешь довольствоваться своим платьем цвета грязи?
Выбора у Эрики не было. Вытащив деньги, она вложила их ему в руку.
– Я буду тебе благодарна за все, что ты мне принесешь, – проговорила она и, слегка улыбнувшись, добавила: – Спасибо, Данте.
– Не стоит благодарности, дорогая. – Данте обошел вокруг Эрики, чтобы можно было осмотреть ее великолепную фигуру со всех сторон. – Сделаю все возможное, чтобы выбрать нужный размер. Оставайся пока здесь. Когда вернусь, решим, куда тебя поместить.
Как только дверь за Данте закрылась, Эрика рухнула на кровать и облегченно вздохнула. Слава Богу! По крайней мере она в безопасности: ни отец, ни Сэбин Кейри до нее не доберутся. Конечно, за пять дней пути нелегко найти человека, который согласился бы взять ее в жены на предлагаемых ею условиях, однако Эрика не отчаивалась. В данном случае цель оправдывала средства. Ей просто необходимо избавиться от Сэбина. Она ни за что не выйдет за него замуж! Ей ненавистен весь его образ жизни, кроме того, он слишком вспыльчив и раздражителен и наверняка всеми силами будет бороться против ее свободолюбивых взглядов. Сэбин покупает, продает и избивает своих рабов, а она не в состоянии жить на плантации, где с человеком обращаются, как со скотиной. К отцу вернуться тоже нельзя, поскольку тот у Сэбина под каблуком. С тех пор как Эрика вернулась из Филадельфии, где обучалась в колледже, отец с дочерью только и делали, что ругались. Когда Эрика предложила отцу перевозить хлопок по железной дороге, связывающей запад с востоком и пользовавшейся все большей популярностью, Эвери отказался, сославшись на то, что Сэбин уже разрешил ему воспользоваться своей шхуной и будет очень огорчен, если Эвери пойдет на попятную. А когда разговор зашел о неравенстве женщин, Эвери вообще заявил, что зря посылал Эрику учиться в Филадельфию. Если бы она осталась дома, то не стала бы настолько упрямой и своевольной.
Эрика печально вздохнула. Быть может, отец и прав. Если бы она сидела дома, то никогда не узнала бы, сколько беззакония и несправедливости существует в мире. На Севере начали применять на фабриках вольнонаемный труд, а южане как использовали рабов на плантациях сахарного тростника, хлопковых и табачных, так и продолжают использовать. После восстания Ната Тернера против рабства, которое произошло в Виргинии в 1831 году, Эрика думала, что теперь на Юге все пойдет по-другому. В законодательных учреждениях начались горячие дебаты по проблемам рабства, однако большинство плантаторов придерживались традиционного ведения хозяйства. И Эрика, к огромному неудовольствию отца, стала сотрудничать с политическими группировками, выступавшими за отмену рабства. Однако хлопок продавался по двенадцать центов за тюк, а каждый раб приносил доход в тысячу двести долларов. Так что южане не опасались, что их образу жизни может что-либо угрожать. А вот перед Эрикой, поскольку она не разделяла подобных убеждений, маячила угроза быть изгнанной из общества. Ну и попала же она в переплет! Теперь она вообще находится на положении отверженной, и за ней идет настоящая охота.
Погруженная в эти невеселые мысли, Эрика машинально разглаживала складки на своем безнадежно испорченном атласном платье. Может, после того как она получит свою долю наследства, ей стоит вернуться на восток? По крайней мере хоть отец вздохнет спокойно, не с кем будет препираться. Эвери не разрешил ей работать в своей компании по продаже хлопка и терпеть не мог, когда дочь разглагольствовала о необходимости отмены рабства. Эрика ни капельки не сомневалась: отец надеялся, что, став женой Сэбина, она окончательно оставит в покое эту тему. И в самом деле, как может супруга рабовладельца выступать за отмену рабства? Нет, она не станет лицемерить! В конце концов, слишком дорогую цену заплатила она за то, что отказалась выйти замуж за отъявленного негодяя.
Легкая улыбка появилась на лице Эрики, когда у нее перед глазами встал образ Данте. По крайней мере этот человек оказался нежным и страстным любовником. Руки его сводили ее с ума, и она…
«Сейчас же прекрати!» – приказала себе Эрика. Прошлое нужно похоронить и забыть о нем навсегда. И вообще, все мужчины негодяи, да и Данте ничем не лучше, разве что красивее остальных, вот она и потеряла голову. В будущем она станет вести себя с ним, как со знакомым, не более того, твердо решила Эрика. Только вот как это осуществить, она пока не представляла. Ведь они с ним уже достигли наибольшей степени близости, какая возможна между мужчиной и женщиной. Ну да ладно, подумает об этом на досуге. Но дать Данте понять, что ночь, которую они провели вместе, была первой и последней, просто необходимо.
Глава 5
– Данте, что, черт подери, происходит? – воскликнул Корбин, догоняя брата и стараясь идти с ним в ногу. – Как эта женщина попала в нашу каюту и что она там делает?
– Потом объясню, – на ходу бросил Данте, спускаясь по трапу на пристань. – Оставь ее в покое до моего возвращения.
– А ты куда собрался? Мы ведь сейчас отплываем!
– Постараюсь вернуться побыстрее. Без меня не отплывай, – приказал Данте, пробираясь сквозь собравшуюся на пристани толпу.
Корбин раздраженно вздохнул. Он отдал бы правую руку, лишь бы узнать, что задумал Данте и почему у него такой довольный вид. Как у лисицы, только что полакомившейся жирненьким цыпленком. Корбин сгорал от любопытства. Данте должен все ему выложить по возвращении, и чем скорее это произойдет, тем лучше. У него нет никакого настроения играть в кошки-мышки, не до того ему сейчас: голова раскалывается и к горлу подкатывает тошнота. Как же отвратительно он себя чувствует! А этот мерзкий братец вместо того, чтобы как-то ему посочувствовать, взял да и умотал в город, не сказав ни слова. Ну ничего, он ему это еще припомнит, решил Корбин.
Когда Данте, распечатав коробки, выложил перед Эрикой платья, одно лучше другого, она восхищенно ахнула.
– Но я не могу себе этого позволить! – воскликнула она, обретя наконец дар речи. – Ведь ты потратил на них гораздо больше денег, чем я тебе дала.
– Если ты собираешься подцепить себе мужа меньше чем за пять дней, ты должна одеваться так, чтобы мужчины не в силах были глаз от тебя отвести, – возразил Фаулер и, улыбнувшись во весь рот, добавил: – Я заплатил бы за них и дороже, лишь бы посмотреть, как ты будешь ухлестывать за мужчинами в надежде отхватить мужа, который согласится на твои условия.
