Хезлон прочел, и они снова, как сычи, уставились друг на друга.
Поездка в Индию становится неизбежной. А это не дешево стоит. Вероятно, придется потратить немало денег на поиски Аврелия.
Ни Боден, ни Хезлон не любили расходов, хотя бы и за счет Аврелия. Ведь его счет — их счет. Нельзя ли переложить эти расходы на других? И Боден еще раз сказал:
— Джейн.
— Да, — отозвался Хезлон, мысли которого всегда шли параллельно мыслям Бодена.
Глава девятая Человеческий муравейник
Мисс Джейн была очень удивлена, когда вечером того же дня к ней явился Боден.
«Очевидно, угроза подействовала», — подумала она, приглашая визитера садиться.
— Мы с вами вчера повздорили, Джейн, — сказал Боден, усаживаясь. — Но вы должны понять меня. Ведь я не один. Если бы я удовлетворил ваше требование и указал адрес Аврелия, мой компаньон мог бы обидеться, считая, что вы не доверяете ему, — о себе я не говорю, — если хотите убедиться, в каких условиях находится ваш брат…
— Мне совершенно безразлично, обидится или не обидится ваш компаньон. Я сестра и имею право знать все о своем брате и видеть его, — возразила Джейн.
— Совершенно так же думаю и я, — примирительно сказал Боден. И, помолчав, воскликнул: — Послушайте, Джейн! Мне очень тяжело, что между нами происходят недоразумения.
— Кто же в этом виноват, мистер Боден?
— Если мы скрывали до сих пор от вас местопребывание вашего брата, то делали это только по настоянию врачей, которые находят, что ваше свидание с братом могло бы вредно отозваться на его здоровье. Для него опасны всякие волнения, даже радостные.
— Я не верю вам.
Боден вздохнул с видом человека, которого незаслуженно оскорбляют.
— Поймите же, что исполнить ваш каприз…
— Каприз? Желание сестры узнать о судьбе своего брата вы называете капризом?
— Но, выполняя ваше желание, я могу причинить вред Аврелию, за которого отвечаю как опекун. Отказывая же вам, возбуждаю ваш гнев и ваши подозрения. От этого страдают доброе имя, честь и гордость нашей компании. Пусть же будет по-вашему. Вы уже совершеннолетняя, и вы сестра Аврелия. Вы можете отвечать за свои поступки. Я укажу вам, где находится Аврелий, но с одним условием. Если вы поедете к нему, я должен буду присутствовать при вашем свидании. К этому меня обязывает мой долг опекуна.
Джейн не хотелось ехать с Боденом, но его предложение упрощало дело: с ним легче и скорее найти брата, и она не возражала.
— Поскольку же эта поездка, — продолжал Боден, — сопряжена с потерей времени и расходами, делается же она для выполнения вашего кап… желания…
— Я и оплачу все расходы, — живо ответила Джейн. — Не только ваши, но и расходы мистера Доталлера, который поедет со мной.
Боден поморщился. Опять этот Доталлер! Но опекун знал Джейн: ее не переспоришь.
И он должен был согласиться.
— Заказать билеты на океанский пароход? — спросил он.
— Я закажу сама, и не на пароход. Мы летим на аэроплане.
— Так не терпится? Это будет дорого стоить.
— Мне, а не вам.
Боден подумал. Он побаивался лететь на аэроплане. Но чем скорее они прибудут в Мадрас, тем лучше. О бегстве или «улете» Аврелия он ничего не сказал. Это было слишком необычайно, невероятно. Возможно, что Пирс в самом деле сошел с ума. Тем более необходимо расследовать все на месте.
— Это будет недешево стоить, — повторил Боден. — Путь не близкий.
— Франция? Швейцария? Италия? — спросила Джейн.
— Индия, — ответил Боден.
— Индия! — с удивлением воскликнула Джейн. — Да, это не близко. — Она немного подумала. — Все равно, тем более. Я зафрахтую пассажирский аэроплан.
После ухода Бодена Джейн глубоко задумалась. Так вот куда Боден и Хезлон отправили ее брата! Это неспроста. Индия! С ее ужасным для европейцев климатом, лихорадками, чумой, холерой, змеями, тиграми… Это почти все, что знала Джейн об Индии.
Она прошла в библиотеку и начала отбирать книги. Ее нетерпение познакомиться с этой страной было так велико, что девушка открывала наугад страницу за страницей и читала. Ее голова наполнялась каким-то сумбуром. Все было так сложно, необычно, непонятно… Смешение рас, смешение племен, языков, наречий, каст, религий… Смуглокожие арийцы, индусы, кофейные дравиды, еще более темные туземцы… Арийские языки — хиндустани, бенгали, маратхи; дравидские — телугу, тамиль, тибето-бирманские… Больше двухсот наречий… Касты — браминов-жрецов, кшатриев-воинов, вайшиев-торговцев, промышленников и шудра-земледельцев, с внутренними кастовыми подразделениями, число которых доходит до 2578… Касты наследственных врачей, кондитеров, садовников, гончаров, звездочетов, скоморохов, акробатов, поэтов, бродяг, плакальщиков, нищих, могильщиков, палачей, собирателей коровьего навоза, барабанщиков… И у всех у них, вероятно, свои костюмы. Какая пестрота!.. «Чистые касты» — кондитеров, продавцов благовоний, продавцов бетеля. Это еще что такое?.. Цирюльников, гончаров… Все они враждуют друг с другом, боятся прикоснуться друг к другу… Каменщики презирают трубочистов, трубочисты — кожевников, кожевники — обдирателей падали. Одно дыхание париев оскверняет на расстоянии 24–38–46 и даже 64 шагов. Самое оскверняющее дыхание у обдирателей падали… Брамины, буддисты, христиане, магометане… Бесконечные секты и религиозные общества… «Тридцать три миллиона богов». Шесть миллионов вдов. Почему так много? Ах вот: вдовы в Индии не имеют права вторично выходить замуж. В том числе сто тысяч вдов моложе десятилетнего возраста и триста тысяч — моложе пятнадцатилетнего… Вдовам бреют головы, ломают стеклянные браслеты на руках и ногах, родственники мужа отбирают драгоценности.
Жуткая жизнь полутюрьмы-полутраура… Многие вдовы не выносят и кончают жизнь самоубийством…
О новой Индии, о новых людях, новых женщинах в книгах Джейн ничего не было сказано. У нее получилось жуткое представление об этой стране как об огромном хаотическом копошащемся человеческом муравейнике. И среди трехсот миллионов черных, шафрановых, «кофейных» муравьев где-то затерялся ее брат… Джейн даже вздрогнула и, бросив книги, вызвала по телефону Доталлера.
Глава десятая Бездомные нищие
Ариэль задыхался. Капли дождя смешивались с каплями пота. Он чувствовал, что не в силах больше лететь с грузом на спине. Надо отдохнуть.
Во мраке ночи под ним чернел лес, возле которого виднелось более светлое пространство, вероятно пески.
Они спустились возле ручья, у баньянового[6]дерева, воздушные корни которого, сползая вдоль ствола, образовали у его подошвы темную сеть спутанных колец. Молодая поросль бамбуков окружала дерево. Это был укромный уголок, где они могли отдохнуть, не опасаясь, что их кто-нибудь увидит.
