Часть первая
Убаюкай меня
1
Джейн Хок проснулась в прохладной темноте и несколько мгновений не могла вспомнить, где она уснула, понимая только, что, как и всегда, лежит на бескрайней, поистине королевской кровати, а ее пистолет – под подушкой, на которой покоилась бы голова спутника, если бы она не путешествовала в одиночестве. Рев дизеля и трение восемнадцати покрышек об асфальт напомнили ей, что она остановилась в мотеле близ федеральной автомагистрали и что сегодня… понедельник.
Прикроватные часы мерцали зеленоватым цифровым светом, сообщая плохую, но привычную новость: сейчас 4:15 утра. Слишком рано – положенные восемь часов она еще не проспала, и слишком поздно – заснуть снова уже не получится.
Джейн полежала некоторое время, думая об утратах. Она обещала себе, что перестанет погружаться в прошлое – слишком уж горькими были эти погружения. Сейчас она тратила на это меньше времени, чем в прошлом, что можно было бы счесть прогрессом, если бы недавно она не начала размышлять о новых, предстоящих потерях.
В ванную Джейн взяла с собой смену белья и пистолет. Там она закрыла дверь и подперла ее стулом с прямой спинкой, который переставила сюда из спальни, после того как вчера вечером зарегистрировалась в мотеле.
Горничные не слишком утруждали себя: в уголке над раковиной она увидела радиальные и круговые нити паучьего дома, размером больше ее ладони. Когда в одиннадцать она легла спать, из съестных припасов в паутине был лишь дергающийся мотылек. К утру от мотылька осталась только пустая прозрачная оболочка; с крылышек, хрупких и потрескавшихся, исчезла бархатная пыльца. Паук с жирным брюшком теперь наблюдал за парой пойманных чешуйниц, более скромной добычей; впрочем, рано или поздно на кружевной бойне должно было оказаться что-нибудь существенное.
Снаружи свет ночной лампы золотил замерзшее стекло в маленьком створчатом окне ванной – таком крошечном, что через него не пробрался бы даже ребенок. Его размеры исключали также возможность побега в экстренной ситуации.
Джейн положила пистолет на опущенную крышку унитаза и встала под душ, не задернув виниловой занавески. Вода оказалась довольно горячей для двухзвездочного мотеля, боль в мышцах и костях постепенно уходила, но Джейн не стала надолго задерживаться под благодатными струйками, как бы ей этого ни хотелось.
2
Ее наплечная оснастка включала кобуру с поворотными соединениями, держатель для запасного магазина и замшевый ремень. Оружие висело прямо под левой подмышкой, что позволяло надежно прятать его под спортивными пиджаками особого покроя.
Кроме запасного магазина, пристегнутого к ремню, у Джейн имелось еще два в карманах куртки – всего сорок патронов, считая те, что в пистолете.
Возможно, наступят времена, когда и сорока будет недостаточно. У нее больше не было поддержки, не было микроавтобуса за углом с группой поддержки на случай, если дела пойдут плохо. Те дни прошли, и, может быть, навсегда. Она не могла вооружиться в расчете на вечный бой. Когда недостаточно сорока патронов, не хватит и восьмидесяти, и восьмисот. Джейн не заблуждалась относительно своего мастерства и своей стойкости.
Она вынесла два своих чемодана к «форду-эскейп», подняла заднюю дверь, положила внутрь чемоданы и заперла машину.
Солнце еще не встало – наверное, копило энергию на один-два протуберанца. Ярко-серебряная ущербная луна на западе отражала столько света, что тени ее кратеров размывались. Она казалась не цельным объектом, а дырой в ночном небе, чистым и опасным сиянием, льющимся из другой вселенной.
В конторке мотеля Джейн вернула ключи от номера. Портье, бритоголовый парень с эспаньолкой, спросил, все ли ее устроило, – таким тоном, будто его это и в самом деле волновало. Джейн чуть не ответила: «У вас столько жучков, я решила, что здесь часто бывают энтомологи». Но не хотелось перебивать образ, сложившийся в голове парня, когда он представлял ее голой.
– Да, все устроило, – ответила она и вышла.
При регистрации она заплатила наличными вперед и предъявила поддельные права; таким образом, Люси Эймс из Сакраменто только что покинула мотель. Крылатые ранневесенние жуки ударялись о металлические конусы ламп, прикрепленных к навесу над дорожкой, громадные многоногие тени носились по освещенному цементу внизу, под ногами. Она направилась в столовую мотеля, зная, что здесь есть камеры наблюдения, но не глядя на них. Уйти от всевидящего ока было невозможно. Но единственные камеры, которые могли ее распознать, находились в аэропортах, на вокзалах и других важных объектах, подключенных к компьютерам, в которые загрузили самую современную программу распознавания лиц в реальном времени. Времена, когда она летала самолетами, безвозвратно прошли. Она перемещалась на машине.
Когда все это началось, она была длинноволосой натуральной блондинкой, теперь же превратилась в коротко стриженную брюнетку. Такие изменения не могли обмануть программу распознавания лиц, если тебя целенаправленно искали. Не считая легко различимых косметических средств, которые могли привлечь нежелательное внимание, в ее распоряжении не было почти ничего для изменения формы лица и многих других уникальных особенностей, чтобы избежать узнавания с помощью аппаратуры.
3
Омлет из трех яиц с сыром, два ломтика бекона, сосиска, лишняя порция масла для тоста, попробуйте картофель по-домашнему, кофе вместо апельсинового сока: она процветала на протеинах, но от избытка углеводов становилась вялой и туповатой. Она не боялась жиров: чтобы развился атеросклероз, ей надо было прожить еще лет двадцать.
Официантка принесла ей долитую чашку кофе. Эта женщина тридцати с чем-то лет, красивая, как порой бывают красивы увядающие цветы, выглядела до крайности бледной и худой, словно жизнь день за днем снимала с нее стружку и выбеливала ее.
– Вы слышали, что случилось в Филадельфии?
– Что там еще?
– Какие-то психи на частном самолете врезались утром, в самый час пик, в четырехполосную дорогу. По телевизору сказали, что самолет был с полными баками. Дорога вся в огне почти на милю, мост обрушился, легковушки и грузовики взорвались, несчастные люди не смогли выбраться. Ужас. У нас на кухне висит телевизор. Смотреть невозможно. Плохо становится. Они говорят, что делают это во имя Бога, но в них сидит дьявол. Что мы будем делать?
