В восемь часов вечера он снова позвонил на Хиллтоп-роуд, и ему ответил Бернард Саймондс. Так что он существовал на самом деле; добрый знак. И Саймондс его обнадежил. Насчет денег можно не сомневаться: они подарены ему законным образом, и есть документы, которые это подтверждают.
— Невероятная щедрость, вы правы, и почти неслыханная в наши дни. Но он богаче, чем мы могли предполагать. Тут можно говорить о больших деньгах. Я знаю, знаю: к этому надо привыкнуть. На вашем месте я подыскал бы недвижимость, пока цены опять не подскочили. Пожалуйста, свяжитесь со мной, если вам понадобится совет. Мы с вами в одной лодке, вы же знаете. Я платил арендную плату за эту квартиру; теперь я ее владелец. Невероятно.
— Где деньги? — не забыл беспомощно спросить Герц и еще несколько дней потом при воспоминании об этом краснел до ушей.
— В вашем банке. Вся сумма там, не беспокойтесь. Теперь вы захотите их правильно вложить. Между нами, я думаю, вам лучше поторопиться. На Эджвер-роуд будет не слишком-то удобно. Новый хозяин и все такое прочее.
— Но как же магазин? Счета? Товар?
— Этот новый парень нанял целую бухгалтерскую контору. Ликвидаторов, по всей видимости. Но все совершенно законно и честно. Фактически вы свободно можете уехать.
Но он не чувствовал себя свободным. Он чувствовал себя лишенным. Когда стемнело и в маленькой гостиной, которая была его домом, сгустились тени, он почувствовал себя лишенным неотъемлемого права — права работать. Он чувствовал себя осиротевшим, и ему очень не хватало семьи, воображаемой семьи, больше похожей на аудиторию, состоящую из людей, которые приветствуют и одобряют все его действия. У него никогда не было таких людей, и отчасти он знал, что это фантазия, оставшаяся с юности или со времен еще более далекого прошлого, с детства. Он лег спать, но спал прерывисто, без снов, хотя бы даже и неприятных. Он встал, когда еще не было пяти, мечтая скорее выйти из дома, выйти на свежий воздух. Он позавтракал в ночном кафе на углу, затем попытался выработать план действий. В утреннем свете знакомая улица выглядела странно, необитаемо, хотя какие-то неявные признаки жизнедеятельности все же были: владельцы магазинов открывали двери, чтобы разложить товары. У кофе был вкус прощания; у Герца не было аппетита. Когда солнце медленно озарило день, который обещал быть чудесным, он заплатил, обменялся несколькими ничего не значащими фразами с хозяином кафе и вернулся в тот дом, который больше не был его домом. Подняв взгляд от тротуара, который он уже достаточно изучил, Герц с болью отметил, что у магазина припаркован фургон, что дверь уже открыта и что внутри суетятся какие-то люди, и один из них явно роется в его конторке.
— Доброе утро, — сказал добродушный мужчина, по всей видимости главный из них. — Мы решили начать пораньше. Не обращайте на нас внимания. Боюсь, вам больше не придется торговать. Мы собираемся закончить к вечеру. Но нам бы хотелось принять у вас помещение, скажем, через десять дней. Таким образом, у вас есть время уладить свои дела, если вы еще не успели этого сделать. Теперь, с вашего разрешения… — Он торопливо повернулся к своим людям. Разговор был окончен.
Герц снова вышел, снова выпил кофе и подождал, пока откроется дверь ближайшего агента по недвижимости. Девушка, по-видимому секретарша, была еще в пальто и собиралась, кажется, выпить чаю. Герц не стал церемониться.
— Мне нужна квартира, — коротко сказал он, еще короче, чем произносил это мысленно. — Две комнаты, кухня и ванная. Независимое центральное отопление. Балкон. Как можно скорее. А точнее, сегодня.
Она посмотрела на него с удивлением.
— Вы спешите, — отметила она. — Чаю? Я без него просто не могу. Присаживайтесь.
Он уселся. За окнами был уже вполне оперившийся день, молодые люди с портфелями шагали по улице с целеустремленным видом. Он больше не был таким, как они, да и никогда он таким не был. Он брал лишь то, что ему предлагалось другими, и так будет всегда. Этот акт покупки квартиры казался ему чудовищным отклонением, но другие люди, возможно, делают это каждый божий день. Покупать и продавать, получать и тратить — таково веление времени.
— Меня зовут Мелани, — сказала девушка. — Вот моя визитка. Я могу показать вам два места сегодня утром, если вы свободны. Одна квартира на Кларенс-Корт, вторая на Чилтерн-стрит. Обе практически в центре, обе в хорошем состоянии.
— Кларенс-Корт звучит как-то слишком изящно, — сказал Герц, справившись с волнением. — Это не для меня. Я бы посмотрел Чилтерн-стрит, если не возражаете.
— Разумеется. Прекрасная квартира. Последний хозяин много над ней потрудился.
— Почему он съехал?
— Она. Получила работу в Штатах и уезжала спешно. Это было всего несколько недель назад. Продажей занимаемся мы: она оставила все на нас. Так что, если вам там понравится, никаких проволочек не будет. Ну что, пойдемте?
Как только он увидел квартиру, все его сомнения рассеялись. Она находилась на третьем этаже здания, которое поддерживалось в хорошем состоянии. Первый этаж занимало ателье, второй — судя по всему, мастерская, из которой доносился гул голосов. Сама квартира была, пожалуй, маловата, но светлая и тихая. Кто-то, то есть, несомненно, прежняя владелица, положил в ней паркет и обставил крохотную кухню. Окна выходили на Чилтерн-стрит и на маленький дворик позади дома; выглянув в окно, он увидел двух девушек, расположившихся внизу с кофейными чашками. Это создавало видимость компании, которой ему так не хватало. Оставалось немного места для дополнительной мебели: ему нужны были только кровать да еще, пожалуй, пара стульев. Кровать была первой на очереди, остальное могло подождать.
— Она мне подходит, — просто сказал он.
— Отлично. Давайте мы вернемся в офис, мой босс уже должен быть там. Я вам называла срок аренды?
— Какой срок аренды?
— Боюсь, довольно маленький. Восемь лет.
Он прикинул. Если повезет, он умрет прежде, чем истечет срок договора.
— Я беру ее, — сказал он с таким видом окончательной уверенности, что убедил их обоих.
Герц нанял фургон, упаковал свою одежду и приготовился переезжать, хотя фактически отъезд мог занять некоторое время. Эджвер-роуд теперь была в прошлом. Он слышал, как внизу, в магазине, ходят люди, но он больше о них не думал. Он торопился уйти. Если понадобится, он готов был ночевать в кресле, пока не появится кровать. Все произошло гораздо стремительнее, чем он ожидал, словно в волшебном сне. Половина следующего дня ушла на приобретения, от которых он остро почувствовал себя собственником. «Все необходимое в домашнем хозяйстве», — прочел на входе в один из отделов большого магазина на Оксфорд-стрит. Он был хозяином! Он имел право на необходимое! Те же чувства он испытал в универсаме, где долгие годы отоваривался с безразличием маленького человека. «Традиционный дневной чай» и «Кофе для завтрака» убедили его, что он стал наконец частью общества, с завтраком и чаем по всем правилам. Без раскаяния вернулся он на Эджвер-роуд, собрал все постельное белье, полотенца и чашки и запихал в пластиковые пакеты. Бросив последний взгляд на свое бывшее жилье, он положил ключи на опустевший стол и в нетерпении вышел на обочину ловить такси. На новой квартире он распахнул окна и оглядел Чилтерн-стрит, которая показалась ему отрадно благопристойной после шумной Эджвер-роуд. Вновь до него донеслись звуки из патио, которое, вероятно, было оборудовано для удобства портних. Их разговор, на каком-то незнакомом языке, был единственным признаком того, что он не совсем один.
