— Пожар в отеле, — проговорил Хогг. — Огромный ущерб. Двадцать семь миллионов.
— О, господи!
— И я думаю, мы не должны выплачивать ни пенни. Ни гроша долга. Все это дурно пахнет, Лоример, — гадкий, гадкий запашок исходит от этого дельца. Копни-ка и скажи, что ты думаешь. Там все в досье. — Он проворно подскочил к двери, открыл ее и снова закрыл.
— Ты уже познакомился… э-э… с нашим мистером Хивер-Джейном? — Хогговы потуги казаться простодушным выглядели смехотворно: он с нарочитым интересом всматривался в кончик тлеющей сигареты.
— Познакомился. Так, парой слов перебросились. Производит впечатление очень любезного…
— Думаю, его появление у нас в качестве содиректора как-то связано с этим гостиничным пожаром.
— Не понимаю.
— И я не понимаю, Лоример, и я не понимаю. Туман на рисовом поле рассеивается, но леопарда мы по-прежнему не видим. Но ты уж попомни мои слова, — Хогг ухмыльнулся, — «Тихо — ловим обезьянку».
— Кто же обезьянка? Неужели мистер Хивер-Джейн?
— Мои уста запечатаны, Лоример. — Хогг подобрался поближе. — Как ты можешь пить английский чай с лимоном? Гадость какая. Я сразу учуял в комнате посторонний дух. Лоример, ты должен пить чай с молоком, иначе люди подумают, что ты неженка.
— Люди начали пить чай с молоком всего сотню лет назад.
— Херня собачья, Лоример. Про Дьюпри что-нибудь слышно?
— Ничего. — Тут, кое-что вспомнив, Лоример спросил Хогга о той рекламе «Форта Надежного». Хогг никогда о ней не слышал, не видел ее, хотя сказал, что действительно припоминает какую-то недавнюю кампанию, которая не понравилась правлению (Хогг имел связи с правлением «Форта Надежного», вспомнил Лоример), — ее то ли вовсе отвергли, то ли определили для показа в менее удобное время, начав взамен разрабатывать какой-то более положительный или менее мельтешащий сюжет. Зато уж стоило это будь здоров, сообщил Хогг, и кто-то сорвал царский куш. Может, эту рекламу он имеет в виду? Лоример решил, что, наверное, так оно и есть, и снова с удовольствием подумал о той девушке, подумал о том, как удачно он проснулся в такую рань, — приятнейшее совпадение.
Хогг оперся тучным бедром об угол стола.
— А что, Лоример, ты такой большой любитель телерекламы?
— Что? А, да нет.
— Мы делаем лучшие рекламные ролики в стране.
— Правда?
— По крайней, есть чем гордиться, — проговорил Хогг с какой-то горечью, покачивая ногой.
Лоример заметил, что на ногах у Хогга тоненькие — совсем не флотского вида — мокасины, скорее уж мягкие тапочки; в них его ступни казались слишком миниатюрными для такого коренастого, упитанного мужчины. Хогг заметил направление его взгляда.
— Куда ты, черт побери, смотришь?
— Никуда, мистер Хогг.
— Тебе не нравятся мои туфли?
— Да нет, вовсе нет.
— Нельзя так глазеть на чужие ноги, это чертовская наглость. Просто верх грубости.
— Простите, мистер Хогг.
— У тебя все еще нелады со сном?
— Боюсь, что да. Я хожу в одну клинику, там исследуют нарушения сна. Может быть, удастся понять причины.
Хогг по-приятельски проводил его до двери.
— Береги себя, Лоример. — Хогг улыбнулся ему одной из своих редких улыбок; это выглядело так, будто он репетировал недавно отработанное выражение лица. — Ты — важный… Нет, ты — ценнейший сотрудник «Джи-Джи-Эйч». И нам надо, чтобы ты находился в отличной форме. В отличной форме — запомни, в отличной!
257. Хогг редко говорит тебе комплименты, и, когда он это делает, ты принимаешь их без благодарности, с подозрением, — так, словно за тобой наблюдают, или так, словно где-то рядом начала приоткрываться ловушка.
Книга преображения
По карте Лоример увидел, что гостиница располагается совсем неподалеку от набережной, как раз за рекой, между Темпл-Лейн и Эрандел-стрит, откуда, возможно, открывается вид сбоку на половину Национального театра или дальний берег. Согласно материалам в папке, эта гостиница строилась компанией недвижимости под названием «Гейл-Арлекин Пи-Эл-Си», а сама должна была называться — подумать только — «Федора-Палас». Строительство было уже на три четверти завершено, как вдруг однажды, поздно ночью, на девятом и десятом этажах, где размещался двойной комплекс (спортивные залы и сауна), вспыхнул пожар. Огонь быстро перекинулся дальше, полностью уничтожив три нижних этажа, уже законченных и даже меблированных. Побочный ущерб, связанный с дымом и тысячами галлонов воды, израсходованной на тушение, тоже оказался немалым. Иск был выставлен на 27 миллионов фунтов. Из докладной записки инженера-строителя явствовало, что было бы дешевле разрушить здание и начать возводить все заново. Таков новый подход к делу в страховании, подумал Лоример: выплачивать натурой. Ты «теряешь» свои часы где-нибудь на пикнике, а потом предъявляешь иск: отлично, мы выдадим тебе новые часы, а не деньги. У тебя сгорела гостиница, и ты обращаешься к компании — что ж, мы отстроим для тебя гостиницу.
Лоример решил прогуляться до реки. По-прежнему стояла холодная погода, но сквозь дырявые облака, которые неслись над городом к западу, подгоняемые сильным ветром, изредка пробивались лимонно-бледные лучики солнца. Лоример быстро зашагал по Бич-стрит, с некоторым удовольствием ощущая лицом холодок, подняв воротник и засунув руки глубоко в карманы с фланелевой подкладкой. Не помешала бы шляпа — 80 % тепла человек теряет через голову. Кстати, какая шляпа подошла бы к костюму в тонкую полоску и короткому пальто? Не коричневая же фетровая — в ней вид такой, будто собираешься на скачки. Может, котелок? Надо спросить Ивана или леди Хейг. Он уже знал — Иван предложит котелок. А летом можно носить панаму — или нет?
Уже за Смитфилд-маркет у него вдруг появилось это ощущение — странное чувство, будто за ним следят. Это было в точности так, как когда тебе кажется, что кто-то произнес вслух твое имя, — оборачиваешься, но рядом никого нет. Лоример укрылся в дверях какого-то магазина, осматривая дорогу, по которой пришел. Мимо спешили по своим делам незнакомцы — девушка, бежавшая трусцой, солдат, нищий, банкир. Однако чувство оставалось настолько отчетливым, что Лоример задумался: «Что тебя встревожило? Что вызвало это ощущение? Может быть, какой-то особый звук шагов, постоянно звучавший у тебя в ушах: не перегоняет и не отстает?» Он вышел из укрытия и направился к «Федора-Палас» — никто его не преследовал. Глупец. Он улыбнулся сам себе: Хоггова паранойя оказалась заразной.
* * *
Снаружи гостиница выглядела не так уж плохо — разве что размытые пятна копоти на оконных рамах наверху. Но когда начальник стройки показал Лоримеру искореженный и обугленный гимнастический зал, погнутый и вздувшийся пол, он признал разрушительное действие пожара, его опустошительную мощь. Заглянул в центральную службу и в шахту лифта: выглядела она так, будто туда угодила и там взорвалась бомба. Жар был такой сильный, что начала взрываться даже бетонная обшивка шахты.
