Вернувшись в дом, он увидел, что Гарри разбит, едва не плачет. Это было невыносимое зрелище. Ярость всколыхнулась в нем. Он был рад, что Гэри с Рози уже уехали. Сейчас он не смог бы общаться с ними, притворяться их другом и выражать им свое участие. Рокко стоял рядом с отцом, почти вплотную. Сэнди на прощание поцеловала Гектора и Айшу, но до машины их проводили его родители. Гектор стиснул руку двоюродного брата, но он не знал, чего ждет от него Айша, на чьей она стороне. Его родители, он был уверен, провожая Гарри до машины, будут утешать его по-гречески; их гнев будет направлен против проклятых австралийцев. Гектор был солидарен с ними, но он понятия не имел, что думает по этому поводу Айша. Он страшился предстоящего спора с ней.
Во дворе Конни окликала Ричи.
Мальчик не реагировал на ее призывы. Гектор закурил, предложил сигарету Таше.
Она обняла его одной рукой:
— Мне очень жаль.
— Чего?
— Что все кончилось так плохо.
Гектор пожал плечами.
Ричи смотрел назад. Его взгляд был устремлен на улицу, на крыши домов.
— Отсюда я вижу твой дом, — крикнул он Конни.
— Спускайся, Ричи, — спокойно велела Таша.
Мальчик спрыгнул с дерева. Гектор закрыл глаза, думая, что сейчас услышит хруст костей, но Ричи приземлился на ноги, оступился и выпрямился. Улыбаясь во весь рот, он добежал до веранды и резко остановился перед Гектором:
— Все было здорово. Еда потрясающая.
Потом так же внезапно покраснел и шагнул назад.
Гектор не знал, что сказать в ответ, но, на его счастье, в дверном проеме появилась Айша:
— Спасибо, Ричи. Но, думаю, вечер окончен.
— Мы поможем вам убраться.
— Не беспокойся, Таша, мы сами управимся.
Конни, не глядя на него, вяло пожала ему руку. Зато Айшу крепко обняла. Гектор смотрел в темноту. Только когда машина Таши тронулась с места, он перевел дух. Привлек к себе Айшу. Она ничего не сказала, но прислонилась к нему. Он крепче обхватил ее за талию. Волосы ее пахли дымом и лимонным соком. Он был рад, что они могут вот так стоять вдвоем и молчать. Но он сам нарушил мгновение блаженного покоя, когда ему пришлось затушить сигарету.
Айша отстранилась от него:
— Пойду уложу детей.
— Еще рано.
— Я хочу, чтоб они легли спать.
— Сегодня же суббота.
— Прошу тебя, Гектор, помоги мне.
Он колебался, желая оттянуть неизбежный разговор, желая продлить эти благостные минуты непринужденного молчания.
— Ну, что скажешь?
— Зла не хватает.
— На кого?
Ее глаза сердито блеснули.
— На твоего кузена, разумеется.
— А я его не виню.
— А если бы это был твой ребенок!
Но это был не их ребенок, с их ребенком такого никогда бы не случилось. Хотя это не его заслуга, отнюдь. Это заслуга его жены. Она была потрясающей матерью. Айша настороженно наблюдала за ним, готовилась к спору. И он вдруг обрадовался, что его сознание замутнено наркотиками. Он не хотел ссориться — сейчас ему не хватало ни злости, ни уверенности в своей правоте. А Айша, он видел, рвалась в бой. Ей не терпелось оскорбить Гарри, смешать его с грязью, отчасти потому, что Гарри был его родственником. Сам он даже не заметил, как уехал Рави, и только теперь до него вдруг дошло — как можно быть таким идиотом? — что в какой-то степени эта вечеринка была устроена в честь приезда ее брата.
Глаза Айши задорно блестели, правый кулак сжат. А он мог думать только о том, как бы соблазнить ее.
— Да, действительно, — тихо согласился он. — Гарри не имел права бить чужого ребенка.
Его ответ застал ее врасплох. Ему даже показалось, что тень разочарования скользнула по ее лицу. Она разжала кулак.
— Нет, не имел, — смягчаясь, с запинкой произнесла она.
— Иди укладывай детей, а я начну убирать.
Загружал он посудомоечную машину в приподнятом настроении; ему хотелось танцевать. Желая послушать что-нибудь легкое и одновременно серьезное, он поставил на кухонном стереопроигрывателе диск Бенни Гудмена. Насвистывая, закрыл посудомойку и принялся вытирать столы.
— С чего ты такой радостный? — В дверном проеме, подбоченившись, стояла Айша. Она не улыбалась.
Пританцовывая, он подошел к ней, поцеловал ее в губы:
— Потому что у меня есть ты, детка.
И это было чертовски верно. Он не кривил душой. Гектор обнял жену, стиснул ее ягодицы. Стал целовать ее глаза, щеки, мочки ушей. Крепче прижал ее к себе.
— Они еще не спят.
— Плевать, — шепнул он. Возбужденный, он взял одну ее руку и положил на свой пах. Она рассмеялась, и ему сразу вспомнилась Конни. Он закрыл глаза, а ведь надеялся, что Конни навсегда исчезла из его воображения. Но, разумеется, она не исчезла. Он отдался на волю своих фантазий. Расстегнул на жене ремень, спустил с нее юбку, погладил ее живот, перенес руки на груди. Не разжимая век, он вспоминал, как ласкал Конни, поглаживая мягкие редкие волоски на ее лобке.
— Презерватив мне не нужен, нет?
Айша качнула головой.
— Обойдемся, — шепнула она ему на ухо. Он сладостно поежился. Ее шепот, дыхание проникали в него, растекались по телу, волны эйфории снова и снова захлестывали его. — Пойдем в спальню.
Не отвечая, он поднял ее руки вверх и поцеловал ее в шею. Задрал на ней блузку, заключил в ладони ее груди, стал их целовать. Она попыталась отстраниться от него, он не позволил. Его губы сомкнулись вокруг одного затвердевшего соска. Он стал облизывать его, покусывать. Айша вскрикнула от боли, и он неохотно остановился. Выпрямился, посмотрел ей в лицо, и они оба вдруг рассмеялись. Интересно, слышат ли их дети? — промелькнуло у него в голове. Он расстегнул молнию на джинсах, вытащил из трусов свой член и ощутил запах сладострастия, исходивший от Айши. Он сунул в нее палец, она застонала, он стянул вниз джинсы и овладел ею. Прямо так, стоя. Ее юбка пузырится у лодыжек, его джинсы спущены до колен, они оба стонут, благодаря наркотику ему удается долго сохранять состояние возбужденности, не достигая оргазма. Их половой акт длится целую вечность. Наконец он издал экстатический вопль. Айша, смеясь, ладонью закрыла его рот. Не вынимая из нее чуть обмякший член, он продолжал двигаться по инерции, шепча ее имя, нашептывая ей слова любви. Она охнула, а потом стала пылко целовать его, впиваясь в его губы. Его глаза были по-прежнему закрыты, ему хотелось остаться в ней. Он изгнал из головы все мысли о Конни — теперь, когда кончил. Не раньше, раньше не мог. Еще минуту назад они обе сливались в его фантазиях — его жена, Конни, их тела, их влагалища, кожа той и другой. Он любил одновременно двух женщин и каждую в отдельности. Айша шевельнулась, его член выскользнул из нее. Широко улыбаясь, они привели себя в порядок.
