Однажды Маруся везла из Англии подаренные ей два старинных тома Роберта Бернса с иллюстрациями ручной печати. А таможенник в аэропорту Хитроу ей и говорит:
— О-о! Нет-нет! Это очень ре-е-едкие книги. Надо прове-е-ерить, надо вызвать экспе-е-ерта!
А у Маруси самолет через двадцать минут.
— Ах так?! — возмутилась Маруся. — Тогда я про вас все-все напишу! Напишу-напишу! Я журналист, поняли?! Я писатель, поняли?! Пи-са-тель!!!
— Писатель?! — недоверчиво переспросил таможенник.
— Солзеницкий? — осторожно осведомился таможенник.
Маруся долго хохотала. А Бернса ей отдали и так, без проверки.
Профессор
Однажды Маруся училась в университете. И как-то на перемене ее тихонько подозвал к себе Ярослав Иванович Пащук, декан факультета иностранных языков, и говорит:
— Маруся, беги в свою группу и предупреди студентов, что сейчас у вас на паре будет сидеть профессор из Киева, Вишняков Пал Палыч. Понятно?
Маруся кивнула и помчалась в аудиторию. Забегает, а все ее однокурсники сидят тихо-тихо и что-то зубрят. Ну, Маруся и выпалила то, что Ярослав Иванович Пащук ей только что сказал. И видит, что все на нее странно смотрят. А Сашка Белов вообще у виска пальцем крутит и назад головой кивает. И видит Маруся, что на задней парте сидит человек, молодой, но представительный. И улыбается.
Маруся стала извиняться и раскланиваться: мол, простите, Вишняков Пал Палыч, извините. А в это время в аудиторию вбегает Елена Владимировна, преподаватель теорфонетики. И заговорщицки так шепчет:
— Друзья мои… — она всегда к студентам так обращалась, — ничего страшного, но, пожалуйста, больше ответственности, у нас на паре будет присутствовать профессор из Киева Вишняков Пал Палыч…
Маруся стала кашлять. Громко. И другие стали кашлять. И все глазами Елене Владимировне, глазами — мол, да вон же он, сзади сидит!
Елена Владимировна как увидала профессора Вишнякова, молодого и представительного, так дар речи потеряла и стала перебирать бумаги свои в папке, в себя приходить. А тут в аудиторию врывается декан Ярослав Иванович:
— Так… Так… — волнуясь и потирая ладони, приговаривает. — Вы уже готовы? Готовы?! Значит, сосредоточьтесь, сейчас у вас на паре…
Ну тут уже сам профессор Вишняков стал кашлять. А все студенты во главе с Еленой Владимировной засмеялись — сначала тихо, а потом просто оглушительно.
Пара прошла хорошо. Профессор остался доволен.
А потом Маруся профессору Вишнякову Пал Палычу город показывала, а на следующий день, в субботу, они вместе в парке на роликах катались и мороженое ели.
Профессора ведь тоже разные бывают.
Хмурое утро
Как-то раз шла Маруся ранним утром на службу не то чтобы злая — злость Марусе неведома, — а не в настроении, потому что праздники затянулись и погода сырая, серая, небо свинцовое, беспросветное, работы полный воз… И вдруг — подарок свыше, знак, можно сказать. В грязном «Москвиче» на заднем сиденье мужичонка, явно ждет кого-то, и не просто ждет — он на баяне играет. И песню поет! Сам себе. Окно открыто. Людей вокруг нет. А он заливается, глаза прикрыв, — так самозабвенно, так счастливо он играет, так яростно рвет мехи баяна, мотает головой, то одно ухо к баяну наклонит, то другое…
Постояла Маруся, полюбовалась, завороженная, и дальше пошла, веселей поскакала, потому что радость — вот она…
Урок литературы
Уроки литературы у девятого класса проходили в кабинете биологии.
Однажды любимая Марусина преподавательница словесности Берта Иосифовна вошла в класс с привычными словами:
— Ну? Что день грядущий мне готовит?
А вот! Шкодливая Маруся повесила на грудь старого школьного скелета табличку «Ленский».
— Чья это работа? — поинтересовалась Берта Иосифовна, строго глядя поверх очков на ухмыляющуюся на первой парте Марусю. — Чья это работа?!
— Онегина, конечно, Берта Иосифовна! — наивно пожала плечами Маруся. — Все он, Онегин… Коварный… — печально вздохнула Маруся.
Берта Иосифовна улыбнулась.
В гостях
Однажды Марусю пригласили в гости ее друзья Аркаша, Лева и Яша. Когда Маруся к ним приехала, они дружно возились на кухне: резали салатики, жарили мясо, накрывали на стол. Как они были обходительны и галантны, как вежливы и гостеприимны! Ничего не забыли: и ножи справа, и крахмальные салфетки, и вставать, когда Маруся вставала, и кофе Марусин любимый ароматный.
Маруся уходила счастливая и очарованная.
И уже после Марусиного ухода друзья расслабились, напились как следует и подрались.
Видишь ли, Юра…
Речь пойдет о моем личном вкладе в борьбу с мировым терроризмом. Друг мой, хороший писатель, однажды начал свой рассказ со слова «Ой». Блистательное начало! Блистательное! Но все. Уже все. Топором не вырубишь. Если даже это «ой» было первым словом в твоей жизни. Сложной, запутанной жизни. Полной сомнений, тревог… Ой! Не об этом сейчас. О тревогах чуть дальше.
