Он не договорил. Гест страшно взвыл, рванулся куда-то, перед моими глазами взорвалась оранжевая вспышка, ничего вокруг не осветив, потом она погасла, и погасло вообще все, ничего не было видно, пустота…
ГЛАВА VIII Плен и чужой мир
ОЛЯ ПОЛУНИНА
Я уже потеряла счет времени, когда почувствовала, что что-то происходит. Темнота и тишина вдруг сменились тем оранжевым туманом и голосами. Но теперь я ощущала враждебность всего вокруг.
Все было как в трансе. Меня подняло вверх, как на лифте, а потом вытолкнуло в какое-то другое место, как бы в другую комнату. Но я знала, что нахожусь еще в том пространстве, где не могу ничего пред^ принять, не могу даже нормально шевелиться.
Туман раздвинулся и образовал подобие стен. Я подняла голову и увидела ребят.
Их тоже втолкнули сюда, как и меня. Я лежала на холодном, словно бы туманном полу. Не могу сказать, из чего он был сделан. Макс искал свои очки, Катя уже вскочила на ноги и носилась по комнате, ощупывая стены, будто надеялась найти дверь. Дима и Наташа сидели на полу, испуганно оглядываясь, а Игорь лежал ничком, сжимая в руке ошейник.
— Макс!
— Оля!
Я выбросил вперед правую руку, и на уфологе загорелась одежда.
Он наконец нашел свои очки, подбежал ко мне, помог встать.
Я подумала: если он здесь, то все хорошо. Можно больше ничего не бояться. И у него было такое лицо, будто теперь уж все позади, остается только толкнуть дверь и выйти отсюда.
Мне опять вспомнилось то красивое стихотворение. Макс всегда знал, о чем я думаю.
— Так как там дальше у Гумилева?
— Оно довольно длинное, я точно не помню его целиком. Там было еще такое:
Как конквистадор в панцире железном,
Я вышел в путь и весело иду…
— Впрочем, это, кажется, из другого стихотворения.
— Гест! — позвал Игорь, потихоньку поднимаясь. — Тут творится неизвестно что, а они стихи читают, — проворчал он. Увидел ошейник и сел, тупо глядя на него.
— А где Гест? — спросил он так, будто все остальное в порядке, только вот собака у него сбежала.
— Наверное, в одиночной камере, — ответил Макс. — Есть предположения насчет того, где мы?
— Внутри блока, — сказала Наташа, — я чувствую первые два его экранирующих слоя, но, скорее всего, их больше. Это грандиозный блок на астральном уровне, но что это на материальном уровне, я не знаю.
— Хоть что-то, — развел руками Дима, — это тот самый Колокол, о котором говорил Гест. Жаль, что его тут нет. А мы сами не знаем свойств этого Колокола.
То отдыхая в радостном саду,
То наклоняясь к пропастям и безднам…
Макс не был слишком озабочен тем, что происходит вокруг. И мне тоже так захотелось: закроешь глаза, подумаешь о приятном, и все плохое исчезнет само собой.
— И что же теперь делать? — обиженно протянула Наташа. На стихи ей было наплевать!
— Хороший вопрос. Как его уничтожить, мы знаем… — рассудительно сказал Дима.
— Ты, может, и знаешь, а я не знаю! — тут же вставила свое слово Катя.
— Понимаешь, посадить нас сюда — все равно что запереть здесь АЭС. Наша энергия при направленном воздействии на стенки Колокола разорвет его моментально, — все-таки вернулся к реальности Макс. — А мне так хотелось дослушать хотя бы про конквистадора!
— Так чего ты сомневаешься?!
— Я не знаю, что будет потом. И где сейчас находится Колокол. Есть вариант, что, разрушив его, мы провалимся прямо в космическое пространство. — Макс говорил так серьезно, что становилось совсем страшно. Когда о том же самом говорил Дима, такой щуплый и не умеющий казаться серьезным, то хотелось сказать ему: «Да брось ты!» А когда что-нибудь плохое предсказывал Макс, опасность становилась очень близкой и ощутимой. И теперь про это космическое пространство… Интересно, как это — падать в открытом космосе? И можно ли вообще там падать?
Про себя я подумала то же самое. Мне казалось, что меня поднимает вверх.
Макс посмотрел на часы. У него на руке были отличные дорогие механические часы. Сейчас он смотрел на них с таким интересом, что мне стало не по себе.
— Есть еще у кого-нибудь часы? — спросил он наконец.
Они оказались еще у Кати и Димы.
— Есть, но мои почему-то стоят, — сказал наш медиум.
— И мои!
— В том-то и дело, — задумчиво произнес Макс. — Мои показывают точное московское время и не ломались уже двадцать лет — они перешли ко мне по наследству. Здесь явно что-то не то.
— Ладно, ну их к богу в рай, — не выдержала Катя, — мы тут так и будем сиднем сидеть или всетаки попробуем вылезти?!
— Катя, это риск, — серьезно взглянул на нее Макс, — большой риск.
— Ну и пусть! — уперлась Катя. — Мне плевать!
— Действительно, ерунда какая-то! — поддержал ее Игорь. — Что мы теряем? Может, если мы не разломаем тут все, нам вообще крышка?!
— Человек имеет право на свободу! Неотчуждаемое! — с отчаянием в голосе крикнул Дима.
— Давайте выбираться! — подхватила Наташа.
— Оля, а ты как считаешь? — повернулся ко мне Макс.
— Я тоже так думаю, — ответила я.
— Мне тоже приходит в голову только такой план действий, — подумав, сказал наконец Макс. — Но, поскольку это связано с риском, я не считал себя вправе навязывать вам свое мнение.
— Ну, хорош размазывать! Выбираемся? — спросила Катя.
— Конечно.
— А как?
— Слушайте внимательно. В этой энергетическом конструкции есть свои токи античастиц.
Я прислушалась и почувствовала, как по периметру «комнаты» ходит нечто вроде волны, сгустка этого враждебного тумана. И все это тоже ощутили.
— Значит, так, — начал командовать Макс, — концентрируйте энергию.
Мы взялись за руки.
— Ловите поток энергии в блоке, следите за ним. Все его чувствуют?
(пропуск текста)
волну оранжевого тумана, которая ходила вокруг нас, как акула, кругами, и они, кажется, постепенно сокращались.
Макс взял меня за плечо — подключился. Волна оранжевого тумана подступает все ближе и ближе.
Макс вытянул вперед свободную руку, и я почувствовала, что энергия, накопившаяся в нас, в долю секунды перешла на нее.
Волна подкатилась совсем близко. Вот она прямо напротив его указательного пальца…
