Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Картины на стенах, мертвенно-бледные в свете тусклой лампы. Фантасмагория чужого бреда. Да он же шизофреник, этот Леон! Он же садист наверняка. И на Сандру надежды нет — баба бесправная, подстилка. Ох, ну и влип. Почему до сих пор не убили?
Без паники, без паники… Ладони у Вадима вспотели, щека задергалась. Хотелось в горячую ванну, тереть себя мочалкой, смыть эту вонь, смыть эту налипающую шкуру местного гопника. Не сдаваться. Оставаться собой. Думай, Вадим, думай, ты же умеешь думать, продай себя подороже. Не как твой двойник, будь он неладен, слабак, а как продавал себя на собеседованиях: свои знания, свой мозг.
Что-то зашуршало в углу, и Вадим быстро обернулся. Крыса? Они жрут крыс, крысы жрут их — все закономерно.
«Слушай, Леон, я могу сделать из твоего жилья конфетку, я — дизайнер». Три раза «ха-ха». Дизайнер — это такая фамилия: Кульман, Ватман и Дизайнер. Вадим остановился перед пейзажем: белое солнце, сизое небо, черная трава, изломанные мертвые деревья — и плюнул прямо в «светило». Полегчало. Местные — зашоренные, они не жили, выживали. У них нет знаний по физике, биологии, истории. Нужно правильно себя подать.
Снова зашуршало возле мусорного ведра. Вадим уставился в темный угол. И так на пределе, а тут еще паразиты, крысы эти, наверняка и вшей полно в матрасе, а в диване — клопы водятся. Он осторожно подошел к Эйприл и включил фару. Стало светлее. Никого не было в комнате, он тут один.
Вадим сел на диван и рассмеялся: его мечта о сумасшествии притянула галлюцинации.
Он смеялся и смеялся, бил себя ладонями по бедрам. А потом заснул и не заметил пожаловавших Леона и Сандру.
4. Дезертиры
— К-камрад… — Женька заикался шепотом. — К-камрад, чт-то там?
Дрон молча поднял руку: спокойно. Заткнись. Бурелом тут был — не пройдешь, и ни одной тропы не видно. Зато что-то шуршало впереди, и Дрону это не нравилось.
— Анд-дрюх, — захрустел, заскрипел, подбирается. — Чт-то ты видишь?
Дрон обернулся и показал Женьке кулак: заткнись, кому сказано, замри, идиот. Рядом — люди.
Насколько Дрон мог судить, в этом лесу испытывали химическое оружие: погибли все лиственные деревья. Отсюда и бурелом. И непонятно, с какой стороны они пришли и как выбираться, но об этом Женьке говорить нельзя. И так в штаны наложил, дрожит, заикается, норовит за рукав ухватить. Надо было уходить одному. Одному проще, а с этой обузой… Дрон посмотрел на Женьку: губу закусил, глаза выпучил, автомат держит… Мама дорогая! Ну кто так с оружием обращается?! Дрон опустился на корточки перед неудачником и сказал прочувствованно:
— Слушай, камрад. Мы — на вражеской территории. Теперь все — против нас. И все против нас. Нам нужно продержаться, да? Мы ушли, чтобы выжить, да? Ты обещал меня слушать, да? Я — главный…
— Но Анд-дрюх…
— Без «но», камрад! Мы, считай, на войне! На войне не спорят с командованием! От этого жизнь зависит, понимаешь?
Женька отчаялся вытолкнуть из себя хоть слово и энергично закивал. Сосунок. Женьке повезло, что Дрон взял его с собой. Мог бы и оставить «дедам» на растерзание. Никакого «мужчину» в этой армии, понятно, из Женьки не сделали бы. И повесился бы заика на ремне. Или застрелился. Или спятил — куда ему вешаться…
— Тс-с-с! Слышишь?
По правде сказать, Дрон уже и сам не слышал шороха: что бы там ни пряталось, оно смылось. Но Женьку стоило припугнуть. Страх — первое оружие командира, нужно, чтобы солдат боялся.
Рюкзак был тяжелый, Дрону совсем не хотелось с ним лезть через поваленные деревья. Но оставаться на месте — значит потерять мобильность. Если враг подкрадется…
— Слушай, — Женька вроде успокоился. — Давай привал сделаем. Сюда они не полезут нас искать.
— А если с собаками?
— И с собаками — не полезут. Кто в такой бурелом сунется? И сушняка много, костер…
— Камрад! — Дрон схватился за голову. — Костер?! Ты в своем уме? Дым нас выдаст.
— Х-холодно… Т-туман.
Туман и правда был знатный. Дрон тогда в первый раз испугался, хотя не признался бы ни Главному, ни родной маме. Школьник знает: где туман, там река. Но здесь поблизости не было водоемов, он карту изучил. А плотный, зараза, как облако. Одежда отсырела. Хорошо, спички запакованы герметично. Огня бы и правда не помешало, чтобы просушиться, не хватало еще воспаления легких. Уходили-то не из дома, заранее собранный рюкзак до сих пор небось в изголовье и стоит, если мама не распотрошила. А в части лекарства не достанешь. Что стырили, то и взяли, тут уже выбирать не приходится. Жратва есть, но мало. Оружие есть, оружие — это хорошо. Дома в рюкзаке только нож лежал и пневматическая «беретта». Несерьезно, конечно, но где ствол нормальный достать?
Их уже ищут. По деревням, по электричкам, может, в лес и заглянут, но прав заика, не в бурелом же.
— Ладно, камрад. Простудишься еще. Привал так привал. — Дрон с удовольствием освободился от рюкзака. — Надо бездымный костер организовать. Сейчас расскажу, как это делается.
Они посидели неплохо, поели. Женька ожил, щеки порозовели, а то был бледнее плесени на покойнике. Дрон обругал себя за упадочнические мысли. Все лес виноват. Чем его поливали, что деревья засохли, травы нет, птицы не поют? Тихо, как в склепе. И холодно. Вечереет, прелью тянет, скрипит что-то. Идти дальше резона нет, надо на ночлег устраиваться.
Дрон попытался вспомнить, было про такое на форуме или нет. Про ночлег в лесу писали много, обсуждали. А вот про мертвую зону вроде нет.
— Слушай, камрад. — Женька с готовностью улыбнулся. — Ты не помнишь, от чего лиственные мрут?
— Ядерная зима…
— Это ты брось, до ядерной зимы еще далеко. Даже если вот сейчас начнется — деревья не сразу засохнут. Время нужно.
— А если тут исп-пытания проводили?
Дрон поскреб в затылке. Испытания? Они на полигоне, что ли? Да нет, вряд ли. В тайком зарытые отходы он поверить мог. Блин, это сколько же здесь рентген?! И дозиметра нет… Ничего нет. Случись сейчас война — все, хана гаврикам.
— Нам д-долго по лесам?
— А что, домой захотел? Забудь, камрад! Все равно скоро война, а выжить реально только в одиночку или с подготовленными перцами. Потащишь с собой девчонку, мать-старушку — хана.
Женька мягко улыбнулся. Вот ведь дурень. Все он с улыбочкой, все вежливо. Нельзя слюнтяев в армию брать. Сидел бы с мамой, отъедался — ни кожи, ни рожи, — в институт готовился. Дрон похлопал товарища по плечу. Он был на год старше, успел вылететь из универа, в общем, понюхал жизни. И в армию пошел сознательно, кто знал, что в такую часть попадет, говорили же: дедовщины больше нет, служить — год. И деды еще. Отморозки. Радовались бы, что в их виварий умный человек попал! Слушали бы, записывали, авось и выжили бы, случись ПП!
Уроды. Кретины. Мясо. Трупы.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
