Махнув рукой, девушка вышла на улицу, уселась на поваленный буреломом ствол — хороший денек выдался, пусть и не очень солнечный, но безветренный, теплый, без снега и дождика. Небо над головой было затянуто плотными золотистыми облаками, лишь кое-где прерываемыми просинью. Немного посидев, Радослава осмотрелась — давно не давал ей покоя раскидистый старый дуб, росший неподалеку. Ну не может быть, чтоб там не было дупла — а в дупле-то что хочешь спрятать можно. Оглядевшись по сторонам, словно ушедшие на охоту Твор с Вятшей могли внезапно вернуться, девчонка быстро направилась к дубу, ловко пролезая под буреломом. И чего этот Вятша в такую неудобь забрался? Вон кругом сколько места — холмы, дубравы, ельники, березовая рощица. А тут… Одни мертвые стволы, черные, страшные, с поломанными мертвыми ветками. Правда, зато хоть рядом стой — ни за что не заметишь заимки. Может, так Вятше и надобно? И в самом-то деле, мало ли кто по лесам шлындает? Всякого народу хватает. Те же куницы… Хотя, конечно, не должны бы позариться на чужое. Тогда чего же таится Вятша?
Подойдя к дубу, Радослава подтянулась, схватившись руками за ветки. Нет, с этой стороны никакого дупла не было. Может с той? Девушка обошла дуб, подпрыгнула, ухватилась за сук, да соскользнули ладони по тонкой ледяной корочке — так и плюхнулась Радослава в снег, едва голову не расшибив. Вот стыдоба-то! Хорошо хоть никто не видел. Ногу зашибла, едва не вывихнула, но ничего, помогли добрые лесные духи. Девчонка отряхнула снег и, разочарованно сплюнув, собралась было уйти обратно в заимку, как вдруг заметила на снегу что-то непонятное. Во-он он, снег-то, везде лежит ровный, с чуть подтаявшим настом. А там, за дубом? Какой-то ноздреватый, волнистый, словно бы кто-то следы заметал, да ведь опытный глаз не обманешь. Радослава внимательно осмотрела ближайшие кусты — ага! Вот и метелка обнаружилась — сломанный еловый лапник. А там, дальше, в зарослях… Ну да, вроде как тропка звериная. Да никакая не звериная, чего зверю в тех колючих кустах делать-то? И чернеет там что-то. Пень! Огромный, старый, замшелый. Девушка подошла ближе, погладила кору… неровная какая-то была кора, отслаивалась местами… И вдруг вообще отвалилась, и перед Радославой открылся тайник. Да-да, именно тайник, как еще назвать эту захоронку, хитроумно устроенную внутри пня. Вся выстлана лапником, деревянными плашками выложена, а на них в тряпицу завернутые ножны. Не долго думая, девушка вытащила их наружу… Меч! С широким светлым лезвием и наборной рукоятью, с навершьем из зеленого камня. Видно сразу — не деревенский кузнец делал, мастер! И откуда у простого охотника такое оружие? Чай, не один десяток коров стоит, уж Радослава-то про это знала, Твор рассказывал. А в тайнике еще и шлем отыскался, да не простой, а с кольчужной сеткой — бармицей, и сама кольчуга — из светлых железных колец, ничуть даже не ржавая. Ну ничего себе захоронка! Целое состояние. И ведь это Вятша все спрятал, больше некому. Ну, парень… А прикидывается простым охотником. И что он в здешней глуши делает?
Осторожно положив все вещи обратно, Радослава тщательно прикрыла тайник корой, замела следы еловой веткой, вернулась в заимку. Тускло-желтый кружочек спрятанного за облаками солнца катился вниз, за реку, за дальние холмы, покрытые синим заснеженным лесом. Скоро должны были вернуться охотники, а ведь еще и обед не приготовлен. Пора бы уже. Бросив на лавку полушубок, девушка сноровисто наполнила водой котелок и, поставив его на решетку над очагом, принялась раздувать тлеющие угли. Угли, заразы, никак не хотели разгораться, сколько Радослава ни дула… Ничего, она девушка упорная. Взяла с полки нож, налущила лучины, побросала в угли, дунула… Ага, заполыхало! Теперь можно и…
Радослава вдруг вздрогнула, услыхав донесшийся снаружи непонятный звук, более всего напоминающий конское ржание. Да откуда здесь лошади? Девушка оглянулась на дверь, прислушалась… Нет, явно ржание! И чьи-то шаги… Хозяйские такие, ничуть не осторожные. Ну, это уж ясно, охотнички возвратились. Вон и голоса: звонкий — Твора, и поглуше — Вятши. Неслышно, без скрипа, распахнулась дверь, вошел Вятша во всегдашнем своем волчьем полушубке и отороченной белкой шапке. Вошел, подмигнул Радославе, видно было — рад чему-то. Девушка фыркнула… и вдруг увидела за спиной Вятши высокого красивого парня, нет, не парня даже, а молодого мужчину — светловолосого, с небольшой, аккуратно подстриженной бородой и синими пронзительными глазами. Мужчина был одет в крытую ромейским атласом шубу, на поясе его висел меч в дорогих сафьяновых ножнах, ноги обуты в короткие зеленые сапоги с золоченым узором, на шее тускло поблескивала массивная золотая гривна.
— Так ты и есть Радослава? — подойдя к девушке, улыбнулся незнакомец. Держался он тут хозяином, а не гостем.
— Да, — поднимаясь, кивнула девушка, несколько робея под этим властным, пронзительно-синим взглядом. Тем не менее она быстро совладала с собой: — А тебя как звать?
— Хельги, — тут же отозвался незнакомец. — Ваши называют меня Олегом. — Он вдруг обернулся к Вятше: — Ну, дари свой подарок, друг мой. Ведь не для себя же ты попросил из добычи зеркало?
Вятша — было видно — смутился и даже чуть покраснел, а может, и ничуть, да поди ж тут, в полутьме, разбери. Отвернулся, сдернул с плеча котомку, порылся в ней и протянул Радославе небольшое серебряное зеркальце в золотой, усыпанной самоцветами оправе.
— Бери, это тебе, — сказал он. — Подарок, в дополнение к шкуре.
— Что за шкура? — оживился Хельги. — Неубитого медведя?
— Нет, как раз убитого, княже.
Радослава вздрогнула. Как Вятша обозвал этого парня? Княже?! Так он что…
— Ну, как подарок, хорош? — Подойдя ближе, Хельги взял девушку за руку.
— Д-да… — тихо отозвалась та. Подарок и впрямь был знатный — такого чуда ни у кого в селении не было, даже у Чернобога.
Хельги вдруг пристально посмотрел на девушку и, переглянувшись с Вятшей, засмеялся. И с чего, спрашивается? Пошептались о чем-то, вышли.
Радослава подошла ближе к горящей лучине, поднесла к глазам зеркало… О боги! Что за чумазая замарашка? Ну да, раздувала угли, и вот… Ой, стыд-то какой. Что подумает про нее этот Хельги — что она неряха и замарашка? Да еще и с обрезанной косою… Вытерев лицо подолом рубахи, Радослава выглянула наружу. Неподалеку от заимки она увидела каких-то всадников в синих и красных плащах, с копьями и круглыми щитами, некоторые уже спешились и деловито разводили костер, другие расставляли меж деревьями шатры — один высокий, с золоченым шитьем и синим еловцем на верхушке, другие поменьше, поприземистей, но и повместительнее, пошире. Не холодно им будет, в шатрах-то?
— Эти шатры из плотной английский ткани, — пояснил подошедший Вятша. — Она не пропускает ни мороз, ни влагу, а если внутри на жаровню накидать побольше горячих углей, так и вообще можно ходить хоть голым.
Радослава промолчала, увидев, как пробирается через бурелом Твор.
— Я пойду к князю, а вы поговорите с братом, — повернулся к ней Вятша.
Девушка схватила его за плечо.
— Постой! Этот Хельги — Олег… Он и вправду князь?
— И еще какой! — расхохотался Вятша. — Неужто вы в вашей глуши никогда не слышали об Олеге Вещем?
