– Ничего подобного. – Пастух осторожно потянул миниатюрную пробку пузырька. Когда сосуд был почти открыт, Эхомба прикрыл горлышко большим пальцем левой руки и вытащил правую из клетки. Ее он использовал для дела прозаического и совершенно не волшебного: зажал себе ноздри.
По невидимым ступеням загрохотали шаги, послышались возбужденные крики разозленных людей.
– Поторопись! – предостерег северянин друга. Еще не договорив предупреждения, он начал пятиться назад – не от двери и не от клетки, а от малюсенького пузырька из дешевого стекла. То, что побудило Этиоля Эхомбу зажать себе нос, заставило бы всех, находящихся поблизости, поспешно бежать.
Как только задняя дверь распахнулась и в проеме возникла коренастая фигура Харамоса бин Гру в компании вооруженных слуг и воинов, пастух большим пальцем открыл затычку. Запах, который вырвался из пузырька, был гораздо сильнее розового масла или эссенции мирры.
Когда приверженцы бин Гру ворвались в помещение, ноздри Алиты уже раздулись до таких размеров, что в них могли поместиться два спелых манго. Необыкновенно желтые глаза вдруг широко раскрылись, по складу разнеслось фырканье, более громкое, чем издает выныривающий кит, и огромный кот взвился, ударившись черной гривастой головой о верх клетки. Это зрелище настолько поразило первых людей, ворвавшихся в комнату, что заставило внезапно остановиться.
Торговец подталкивал их вперед.
– Это же всего лишь кот, запертый в надежной клетке. Где ваше мужество? Хватайте их! – Он гневно тыкал рукой в сторону двоих путешественников.
С вдохновенным ревом, который, должно быть, услышали даже на кораблях, плывущих в открытом море, Алита закружился в своей западне, раздвинул могучие челюсти и куснул одновременно щеколду и висячий замок. От этого единственного мощного укуса запор рассыпался, и кусочки механизма, пружины и шплинты полетели в разные стороны. Пока Симна отбивал удары сразу двух противников, а Эхомба копьем парировал выпады пик, кот головой распахнул дверь клетки.
– Вперед! Быстрее… прикончите их обоих! – кричал бин Гру со всевозрастающей тревогой.
Однако слуги его уже не слушали. Ни гарантированное вознаграждение, ни личная преданность не могли заставить их противостоять разъяренному Алите. Освободившись от оцепенения, левгеп не только пылал жаждой мщения, но и был голоден.
Бин Гру был смел и даже отважен, но отнюдь не глуп. Вторично убегая через заднюю дверь, он клялся вернуть себе право собственности на избавившегося от заточения зверя и покарать его освободителей. Однако отчаянные угрозы купца не были слышны среди возбужденного рычания Алиты и воплей людей, пытающихся спастись от него.
Кладовая опустела меньше чем за минуту. Кот с удовольствием присел бы поесть, но Эхомба потянул его за густую гриву:
– Надо уходить. Человек, похитивший тебя, не трус. Он снова организует нападение.
– Пусть попробует, – раздраженно отозвался Алита, положив могучую переднюю лапу на спину какого-то несчастного воина, замешкавшегося при отступлении. – Если кто-нибудь из этих людей вернется, то будет иметь дело со мной.
– Нам не нужны неприятности с властями города. – Тяжело дыша и все еще косясь на дверь, Симна встал по другую сторону кота. – Будь я бин Гру, то именно так и поступил бы – попытался бы привлечь на свою сторону местных представителей закона, сказав им, что в густонаселенном районе вырвалось на свободу бешеное животное. Угроза общественному спокойствию.
– Никакая я не угроза ни для кого, кроме этого поганца!
– Это понимаешь ты, это понимаю я, да и Этиоль это понимает, однако по собственному опыту мне известно, что люди имеют обыкновение метать стрелы и иные острые предметы в крупных плотоядных еще до того, как мирно сесть и разумно обсудить с ними происходящее.
– Симна прав. – Эхомба закупорил маленький флакон и сунул его обратно в котомку. – Надо идти.
После секундного колебания разгневанный хищник направился вслед за двумя людьми к выходу. Однако по пути он несколько раз останавливался, чтобы пометить кладовую запахом большого кота, тем самым безвозвратно испортив значительное количество исключительно редких и ценных товаров.
На улице их никто не поджидал, и путешественники ни с кем не встретились, когда бежали не по направлению к гавани, а в сторону вздымающихся, поросших густым лесом холмов, обступавших город с суши.
– Люди бин Гру, наверное, все еще бегут и никак не могут остановиться. – Симна легко трусил рядом со своим более рослым другом.
Эхомба бежал легкими, размашистыми скачками человека, привыкшего покрывать большие расстояния.
– Если нам повезло. То, что ты сказал Алите, показалось мне разумным, хотя купцу может потребоваться некоторое время, чтобы убедить власти, будто дело действительно не терпит отлагательства. – Пастух посмотрел на небо. – До восхода еще несколько часов. Нелегко сейчас найти чиновника, который согласился бы спокойно выслушать жалобу.
Симна кивнул.
– Скажи-ка, братец, если это не волшебство, тогда чем ты поднял нашего четвероногого друга? Я никогда не видел, чтобы человек или зверь так быстро приходил в себя от оков сильного снотворного.
– Это было снадобье, которое приготовил для меня старик Меруба. Чтобы привести в чувство человека, потерявшего сознание от ранения, дать ему возможность уйти из опасного места.
– Ага, – понимающе прокомментировал северянин, – какие-то нюхательные соли.
Пастух поглядел на него сверху вниз.
– Не соли, друг мой. У меня на родине, в тенистых долинах рек, водится животное, которое мы называем орис. Оно размером с взрослую откормленную свинью, у него четыре коротких рога и длинная черная шерсть, волочащаяся по земле. Самки защищаются от зверей, которые, подобно Алите, питаются мясом, выбрасывая из желез над своими задними частями особую пахучую жидкость – мускус самого Бога. Тем же запахом она пользуется, чтобы привлекать самцов своего вида, но он также привлекает и самцов всех теплокровных животных в округе. Ей остается лишь надеяться, что самец ее вида прибежит первым. Когда эта жидкость используется для защиты, она меняет намерения любого плотоядного самца, готовящегося к нападению, и приводит в замешательство самок любых хищников.
– Понятно, – Симна на бегу усмехнулся. – Значит, аромату твоего ориса не может противостоять ни один самец и ты поднял нашего четвероногого друга, дав ему нюхнуть этой штуки. – Он с интересом оглядел мешок пастуха. – Когда мы окажемся в более располагающих условиях, я попрошу тебя позволить мне сделать маленькую понюшку. Просто из любопытства, ты понимаешь, – торопливо добавил северянин.
– Не советую.
– Почему нет? – Симна кивнул в направлении черного кота, пробиравшегося по темным городским улицам. – Ему это вроде бы не повредило.
– Его нос способен на много большее, чем наши. Но проблема в другом.
– В чем же?
