Но прежде чем бежать бегом, воинам Якудзы пришлось еще немного поплавать. У парома, соединяющего Сахалин с материком, их чуть не схватили пограничники. Сходство воинов Якудзы с коренными жителями Приморья оказалось слишком поверхностным, к тому же документы при входе на паром требовали даже от коренных жителей.
Самураи сильно запыхались, убегая от стражей границы, но пограничники запыхались еще больше, а их собаки вообще едва дышали, свесив набок длинные красные языки.
От этих-то собак самураи и попрыгали в море. Собаки попрыгали следом, радуясь возможности освежиться, но у них был один недостаток – они не умели нырять. Рапорты младшего лейтенанта пограничных войск Шарашкина о необходимости замены немецких овчарок водолазами начальство вот уже тринадцать лет отправляло в долгий ящик, а самого Шарашкина зажимало как могло, так что он, будучи однажды понижен в звании за препирательство с генералом, оставался с тех пор младшим лейтенантом без всякой надежды на повышение.
Отметим, однако, что сам младший лейтенант Шарашкин нырять умел и вступил в рукопашную схватку под водой с юным Анаши Кумару, которого успел ухватить за пятку.
Однако самого Шарашкина ухватила за пятку немецкая овчарка, совершенно потерявшая нюх в морской воде. Очевидно, она приняла его за нарушителя государственной границы.
Отбиваясь от овчарки, младший лейтенант был вынужден выпустить пятку самурая, а когда собака позорно бежала, не выдержав натиска доблестного защитника границы, нарушителей уже и след простыл.
За эту операцию младший лейтенант Шарашкин получил пять суток гауптвахты, а собака – предупреждение о неполном служебном соответствии. А пока совершалось наказание невиновных и награждение непричастных, восемь самураев благополучно высадились на западном берегу Татарского пролива и озаботились изысканием транспортного средства, способного обогнать скорый поезд, давно ушедший в сторону Москвы.
Водитель японской легковушки с правым рулем, наверное, очень удивился, когда на дорогу перед ним из тайги с криками «Банзай!» выскочили восемь японцев в черных одеяниях и с мечами в воздетых к небу руках. Вероятно, они выбрали именно эту машину, увидев в ней что-то родное. Но хозяин новенькой «Хонды» не стал расспрашивать их о причинах выбора. Опасаясь, что его прямо тут же на месте изрубят мечами в капусту, он выскочил из машины и со скоростью спринтера умчался в направлении океана.
Между тем все восемь самураев в «Хонде» не поместились. Вообще-то история знает случаи, когда девятнадцать человек умещались в один «Москвич» – но эти люди были русские, а не японцы. И дело тут не в габаритах, а в особенностях национального характера.
Даже семеро японцев разместились в родной «Хонде» с трудом, и одного из них пришлось положить в багажник. А восьмому места вообще не осталось, и этим восьмым оказался, конечно, юный Анаши Кумару. Ему не помогло даже то, что он хромал, страдая от нестерпимой боли в вывихнутой пятке.
По законам Якудзы в этом случае пострадавшего полагалось милосердно пристрелить, чтобы не мучился, но в этом случае Анаши неизбежно потерял бы лицо. А Хиронага Сакисима, будучи приверженцем древних традиций, никак не мог этого допустить и, уже сидя в «Хонде» слева от водителя, назидательно изрек:
– Ты сам знаешь, что делать.
Но именно этого Анаши Кумару как раз не знал, а потому остался стоять столбом на обочине дороги с коротким мечом в правой руке.
Он представлял собой весьма живописное зрелище. Проезжающие мимо машины все как одна притормаживали около него, и из их кабин и салонов выглядывали очень удивленные лица.
Воин Якудзы Анаши Кумару не мог допустить, чтобы на него пялились, как в зоопарке. Отчаянно хромая, он вышел на проезжую часть и, размахивая мечом, захватил в заложники одно из удивленных лиц, так некстати выглянувшее из своей машины.
Удивленное лицо стало испуганным, но, когда Анаши указал мечом направление, в котором надо ехать, лицо снова удивилось и произнесло по-русски:
– Так бы сразу и сказал. И чего саблями махать? Я бы и так тебя подвез.
Но Анаши Кумару не знал русского языка и ни слова не понял. Поэтому он продолжал размахивать мечом, высунув руку наружу и вызывая законное изумление водителей и пассажиров встречных и попутных машин.
16
Когда собратья, оставшиеся на орбите, сумели наконец связаться с Наблюдателем, они были весьма разгневаны и потребовали объяснений, почему информация идет с перебоями, а сам Наблюдатель не отвечает на вызовы. Однако Наблюдатель, вопреки ожиданиям, не стал оправдываться и что-либо объяснять, а с места в карьер оповестил коллег о своем величайшем открытии.
Он сообщил, что разгадал тайну этой планеты и нашел главную движущую силу ее цивилизации.
Местные жители называют эту силу «любовью», а значит, и саму планету можно назвать планетой Любви или планетой Наслаждений, что по сути дела одно и то же.
Средство, с помощью которого аборигены достигают наивысшей степени наслаждения, внешне похоже на брачное соитие некоторых других разумных существ – хотя бы тех же каннибалов с предыдущей планеты, – однако мощность достигаемого эффекта не может сравниться ни с чем во всей Вселенной.
Передавая это, Наблюдатель захлебывался от восторга, но на корабле не слишком поверили его сообщению. Категорические суждения собратья отнесли на счет неопытности коллеги и намекнули ему, что не следует делать столь однозначные выводы по результатам изучения всего лишь одной особи.
– Тебе нужно сменить Носителя, собрат, – посоветовали они, и этот совет был равносилен приказу.
Однако Наблюдатель уже знал, что его нынешний Носитель направляется в какой-то большой город, и по некоторым намекам можно было понять, что этот город – самый главный то ли на всей планете, то ли в какой-то одной ее части. И Наблюдатель постарался убедить собратьев, что будет неразумно оставлять такого удобного Носителя раньше, чем они прибудут в этот самый город.
Доводы коллеги показались собратьям на корабле резонными, и они разрешили ему немного подождать. А вскоре после этого он опять перестал откликаться на вызовы.
Где-то в районе Вышнего Волочка Женя Угорелова, купаясь в озере, набрела на скромную добропорядочную семейную пару на излете медового месяца и ввергла обоих молодоженов в грех прелюбодеяния и разврата.
Этим она окончательно запутала Наблюдателя, который скромно прятался и балдел от кайфа в ее голове. Он уже почти составил стройную теорию, согласно которой аборигены планеты Наслаждений делятся на две разновидности и получают удовольствие при соединении одной разновидности с другой. Однако на этот раз в экстазе сливались две особи одной разновидности, а наслаждение было ничуть не меньше.
Стройная теория рушилась на глазах.
А Евгения, на целую ночь превратившая влюбленную пару в шведскую тройку, к утру соскучилась и продолжила путь к Москве, оставив молодоженов разбираться друг с другом. В них вдруг проснулась ревность, причем супруг почему-то ревновал супругу к Женечке значительно сильнее, чем она его к ней же. Хотя по логике вещей должно было быть наоборот.
