– Еще не вечер.
– Это мне вместо обеда.
– Не лучше ли прекратить? Вам надо как следует питаться.
– Не вашего ума дело.
– Справедливо. Я не вправе вас поучать, – пробормотала она.
Акико направилась на кухню и вернулась с пивом. В холодильнике было пиво в банках, которое я сам покупал, и в бутылках, которое мне доставили из винной лавки. Гостья принесла пиво в бутылке.
Я раскупорил бутылку и плеснул в стакан.
– Будет тихо.
– Когда идет дождь, горные духи будто затихают.
Я пил пиво, а Акико внимательно на меня смотрела. Я хотел сказать ей, что она сделала хороший набросок, но смолчал. Скажу что-нибудь – все равно не так поймет. Не хотелось двусмысленностей.
– Просто хочу, чтобы вы меня нарисовали. Честно говоря, я тоже хочу вас нарисовать. Простите за прямолинейность.
Ну вот, опять все испортил. Надо же было встревать. Акико смутилась, но не было похоже, что она злится.
– Разрешаю вам нарисовать меня в любом виде.
– У меня уже два ваших наброска: дерево и валуи. Смотрю на них, и кажется, что лучше бы их поняла, если бы вы меня нарисовали. Вот и решила: попрошу, а откажет – так тому и быть. Так что все нормально. Я сказала, что собиралась.
Я не пытался вникать в мысли девятнадцатилетней девушки.
Акико встала. Я выпил только полбутылки.
2
Во вторник и среду было тихо.
Время от времени шел дождь. Я дважды поднимался в мастерскую, но не мог избавиться от темно-синего пятна в центре полотна.
В четверг прояснилось.
Я вернулся со своей обычной пробежки и увидел перед хижиной белый «мерседес». Не проявив интереса, я зашел в дом и принял душ.
Когда я вышел, в кресле на террасе уже сидела Нацуэ Косуги.
– Магистраль была почти свободная. Думала появиться, когда вы придете с пробежки, но приехала на полчаса раньше.
– Ну и?…
– Я приехала, чтобы с вами переспать.
– А вы, я смотрю, не робкого десятка.
– Не ищите подвоха. Просто я подумала, это способ улучшить отношения.
– Помнится, вы что-то про помощницу говорили по телефону.
– Забудьте. Соблазнять вас юной девицей – ошибка. Дешевый номер. Пока мы не узнаем друг друга получше, вы не научитесь меня слушать. Я предпочитаю сближаться через постель.
– Я смотрю, мы все о вас да о вас.
– Вас ко мне совсем не тянет?
– Да нет. Вы способны вскружить голову не хуже любой девчонки.
– Льстец.
– Так, может, пойдем в спальню и все выясним?
– Но сначала я хочу посмотреть вашу мастерскую. Вы ведь не возражаете?
– Ничуть.
Мы разулись на террасе и пошли в гостиную. Нацуэ Косуги поднялась на второй этаж. Через некоторое время она спустилась. Сняла шарф и куртку. Теперь на ней было платье, здорово обнажающее грудь. Кожа без единой морщинки.
Я провел ее в спальню, толкнул на постель и занялся с ней сексом, ничего не чувствуя. В городе есть женщины, которые зарабатывают на жизнь, удовлетворяя мужскую похоть. Она была такой же. Единственное, что ее отличало, – тяжелый аромат дорогих духов и тот факт, что денег она не просила.
– Ты обращаешься со мной, как с вещью.
Я был в гостиной и пил пиво, когда вошла Нацуэ в большом махровом полотенце.
– Я ведь тоже для тебя предмет, согласись.
– Да, предмет, который практически печатает деньги.
– В печати я не разбираюсь.
– Ну, это ты доверь мне.
– Так и поступлю.
– Кроме шуток?
– Да.
– Давай начнем с картины в твоей мастерской. Да-да, я о ней.
– Эту я уже кому-то пообещал.
– Мне безразлично.
– Дал слово – держи.
– Три миллиона. Вот сколько ты получишь от галереи.
– Я не жалуюсь.
– Я дам тебе десять.
– Не хочу нарушать обещаний. Это не вопрос денег. Просто я совестливый человек.
– Что, действительно? Нацуэ взглянула на потолок.
– Я знала, что берусь за трудного художника. Ладно, забудем про полотно. Только поторопись, передай его галерее, а то я за себя не ручаюсь.
– Полотно еще не закончено.
– Так, значит, на следующей неделе.
– После зимы. Зиму я, наверно, здесь проведу.
– Я могу подыскать тебе местечко, где и условия лучше, и питание – и я смогу приходить к тебе в открытую.
– Меня этот дом устраивает.
– Тебе правда хочется писать?
– Ту, что в мастерской? Да.
– Зима закончится, наступит весна… Что тогда?
– Я об этом еще не думал, еще времени полно.
Нацуэ закусила губу.
– Когда ты пишешь, у тебя есть деньги.
– Когда платят, когда нет. Раньше мне и одной иены не давали.
– Но теперь ты зарабатываешь.
– И что?
– Пиши. Пиши больше.
– И ты, чтобы я писал, готова стать моей шлюхой. Да я скорее правую руку себе отрублю, чем буду творить для кого-то другого.
– Охотно верю.
Нацуэ так и сверлила меня глазами. Эта женщина не понимала слова «нет». Наверное, такое упорство заслуживало восхищения.
– Они заводятся.
– Кто?
– Горные духи. Дождь шел два, а то и три дня, а теперь прекратился. Похоже, они рады.
– Они рады, потому что ты решил взяться за кисть. Я засмеялся. Дело шло к обеду, но я толком не успел проголодаться.
– Хорошо, что ты рядом.
– Почему?
– Опускаешь с небес на землю.
– Издеваешься.
– И не думал. Как начнешь парить в небесах – пиши пропало. Как мне все опостылело. Я покойник. И то, что я убил человека, здесь ни при чем. Все гораздо хуже.
