Семейство Торнов находилось в состоянии войны.
Миссис Торн жила в полной прострации и не понимала, правильно или нет то, что она делает.
Если Ян скажет что-нибудь, сделает шаг навстречу, Эмили отреагирует соответствующим образом, ибо совершенно невыносимо существовать под одной крышей с врагом. Она взглянула на часы. Без пяти двенадцать. Сегодня Пит решил закрыться пораньше.
Женщина неторопливо направилась в ванную и включила воду. Когда мужа нет дома, можно позволить себе немного пошуметь, постоять под душем сколько душе угодно или пока вода не станет совсем холодной. Сегодня она дважды вымоет голову новым душистым кокосовым шампунем и уберет въевшийся в кожу жир из «Геклина Пита». Одежда тоже не будет отвратительно пахнуть сигаретами, если ее вынести на кухню и положить в специальную корзину с ароматизирующим порошком.
– Ты ведешь себя, как обиженный щенок, Эмили Торн, – пробормотала она, расчесывая волосы.
Часом позже, когда локоны высохли, миссис Торн нанесла на лицо крем и, набросив теплую ночную сорочку, забралась под одеяло. Она уже почти спала, когда пришел муж. Эмили ощутила, как по телу прокатилась волна дрожи. Боже, она страстно хотела его, хотела повернуться и крикнуть во всю силу: «Прости меня! Люби меня, Ян, люби, и я сделаю все, что ты пожелаешь. Скажи, что ты любишь по-прежнему, что все женатые пары проходят через подобные испытания. Скажи! Пусть это будет неправда, но все равно скажи!»
Она боролась с одолевавшими ее чувствами и сильнее вжимала голову в подушку, стиснув зубы, чтобы действительно не закричать.
А завтра будет новый день, и в корзине станет уже сорок три рубашки.
– Эмили, – раздался приглушенный голос Яна.
Ей он показался самым дорогим, самым сладким звуком в мире, которого она ждала, ждала бесконечно долго. Ян готов идти на попятную. Спасибо, Боже, спасибо.
– Да, Ян…
– Я больше не хочу так жить, Эмили, потому что ощущаю себя в зоне боевых действий.
– Мне тоже не хочется так жить.
Миссис Торн не шевелилась и ждала, пока супруг, как и прежде, обнимет ее. Дождавшись, она перевернулась на живот и придвинулась ближе, протяжно вздохнув.
– Эти две недели были самыми ужасными в моей жизни, – тихо заявил супруг.
– В моей тоже. Давай больше не будем так делать, хорошо?
– Конечно. Как от тебя вкусно пахнет! Новый шампунь?
– Угу. – «А вот от тебя не очень хорошо пахнет. Ты курил сигару и не почистил зубы».
– Я плохо спал прошлой ночью, пытался разбудить тебя, но ты так крепко спала…
– Правда?
– Истинная правда. Давай поедем куда-нибудь пообедать. Скажись больной или заменись с кем-либо, ладно?
– Мы что-нибудь празднуем или ты просто хочешь загладить вину?
– И то и другое. Сегодня кое-что станет известно… Я сейчас вымоюсь, переоденусь, а ты приведешь в порядок себя. Решай, дорогая, куда мы отправимся?
– Мне можно подумать?
– Конечно, любимая. Давай договоримся: если ты напишешь список продуктов, то я встану пораньше и съезжу в этот магазин, что работает круглосуточно. Пока я буду заниматься покупками, ты погладишь мои рубашки.
– Договорились.
В эту минуту Эмили была готова достать луну с неба, если бы ему вдруг захотелось этого.
Несколькими минутами позже мужской храп нарушил тишину спальни. Подождав десять минут, она встала и отправилась на кухню. Надев халат, миссис Торн взяла корзину с бельем, мыло и стиральный порошок; выйдя из квартиры, женщина спустилась в подвал, где располагалась прачечная. Когда рубашки были выстираны, Эмили разложила гладильную доску и включила утюг. Ей уже приходилось бодрствовать ночами. Она выгладила все белье, подготовив тем самым сюрприз мужу.
Ожидая, пока белье подсохнет, миссис Торн сбегала наверх за кофе и вернулась назад, принеся в руках большую емкость. Чтобы не скучать, она включила транзисторный приемник, стоявший на полке над раковинами. Зазвучала тихая музыка. Эмили закрыла глаза и замечталась. Сейчас она занята полезным делом, которое должно, обязательно должно понравиться мужу. Только утром нужно позвонить в «Геклин Пит», а поспать немного можно и днем. То, чем сейчас занимается Эмили, гораздо важнее отдыха.
Разобравшись с очередной рубашкой, миссис Торн вешала ее на веревку, протянувшуюся через все помещение. Горячий воздух высушит воротнички и манжеты очень быстро.
В пять утра Эмили четырежды сходила наверх и развесила выстиранные и выглаженные рубашки в шкафу и на дверных ручках. Довольная ночной работой, она присела на край стола и, потягивая кофе, пыталась представить себе реакцию мужа, когда тот проснется и обнаружит чистые сорочки, развешанные по всей квартире. Внезапно миссис Торн едва не подавилась сандвичем, вспомнив, что последнюю партию она выгладила, но не досушила; женщина бросилась в ванную комнату, но опоздала.
– Твою мать, Эмили, эти рубашки еще совсем сырые! Шею словно стягивает мокрым полотенцем… На улице минус девятнадцать!
Она, сделав шаг назад, обиженно вздохнула.
– Я ошиблась, Ян. Те сорочки, что висят в кладовке, уже абсолютно сухие. Мне казалось, ты догадаешься и возьмешь их оттуда. Извини. Давай я дам тебе другую, – дрожащим голосом пробормотала жена, с горечью и сожалением наблюдая, как супруг в бешенстве сорвал с себя рубашку и швырнул ее на пол. Женщина съежилась; казалось, ее ударили.
Когда Ян завязывал галстук, зазвонил телефон. Эмили, выслушав сообщение, передала трубку мужу.
– Бегу! – услышала она его голос. – Эмили, я пока не могу пойти за покупками. У Джошуа Оливера опять приступ. Черт! А я-то считал, что с этим покончено.
– Я сама все куплю. Поторопись, – заявила она, подавая ему теплый пиджак.
– Ты прелесть, Эмили. Прости, что мне необходимо идти и тебе придется отправиться в магазин… Прости за мой крик из-за влажной рубашки… Наверное, сегодня плохой день. Увидимся в пять, ладно?
– Хорошо, Ян, – произнесла жена и подставила ему щеку для прощального поцелуя.
Если вести счет закончившейся «битве», то он будет выглядеть следующим образом: Ян Торн – 1, Эмили Торн – 0.
ГЛАВА 6
Эмили сидела за столом в приемной клиники Уотчанг, третьей по счету, уронив голову на руки и рассматривая висевший на стене большой календарь. Наконец-то там, в конце туннеля, забрезжил свет, но сколько лет потребовалось для этого!
В холлах и коридорах царила тишина, сменившая суету и оживление напряженного дня. Где-то бормотало радио, передававшее рождественские песенки и стихи. Миссис Торн любила их; ей захотелось вновь стать ребенком, готовящимся вступить во взрослую жизнь. Теперь бы она все начала по-другому…
