— Да, скверное, — с грустью подтвердил Чарли. — Сэр Генри Лэй сегодня умер в Китайском клубе от инфаркта. Трагическое событие. — Он послал купюру в сто гонконгских долларов по стойке бара.
Журналисты глазели на него.
— Простите, — спросил один из них, длинный англичанин с копной рыжих волос, — вы, кажется, сказали, что сэр Генри Лэй умер?
Чарли кивнул.
— Меньше часа назад. Ужасно. Все произошло на моих глазах. Так уж случилось, что я там оказался — в Китайском клубе. — Он отпил виски. — Извините.
Чарли вернулся к экрану Блумберга. Англичанин, как он заметил, проскользнул к телефону в углу бара. Нью-йоркская биржа, это всемирное казино, была уже минуту как открыта. Чарли ждал. Три, четыре, пять минут. И наконец свершилось то, на что он рассчитывал: стоимость акций «ИТ» начала падать, количество акций на рынке возросло — полмиллиона акций, цена пятьдесят восемь, пятьдесят шесть каждая, два миллиона акций, цена пятьдесят пять с половиной каждая. Он наблюдал. Вот уже четыре миллиона акций. Когда цена дошла до пятидесяти пяти с четвертью, он позвонил Джейн и заявил о своем праве продавать по шестьдесят шесть. По цене 55, 8 он купил то же число акций, на которые приобрел опцион, что обеспечивало выручку чуть больше десяти долларов за акцию. Большие деньги. Шестнадцать миллионов до вычета налогов. Крупная сумма. Масштаб Элвиса Пресли.
От виски его потихоньку начинало разбирать, он не сомневался, что скоро здорово напьется.
Было почти одиннадцать вечера, когда Чарли вернулся в отель, ярко светившийся всей своей громадой. Привратник-сикх, имперский пережиток, кивком головы приветствовал Чарли. В громадном гостиничном вестибюле пианист наигрывал простенький мотивчик, от которого Чарли погрузился в беспросветную грусть. Он сидел в глубоком кресле, лицом к гавани. Движение в заливе было очень оживленным: сотни барж, джонок, сухогрузов и в отдалении супертанкеры. К востоку раскинулся новый аэропорт — на искусственно созданном участке суши, для чего потребовалась чуть ли не половина мирового оборудования для глубоководных грунтовых работ. Что и говорить, планетарные масштабы… Чарли смотрел на суда, плывшие по темной воде залива, и думал, что все это приметы уже двадцать первого века. Какие странные люди его соотечественники! Несчастное дурачье — если бы они только знали, какую огромную и безжалостную силу представляет возрождающийся Китай. Он, словно колесница Джагернаута, все сметал на своем пути. Китай строил авианосцы, намеревался купить Тайвань. Он встретил панику на биржевых рынках Запада пожатием плеч. Флуктуации валют, инфляция, дефляция, рыночная нестабильность — все это ничто по сравнению с тем фактом, что в Китае проживает 850 миллионов людей младше тридцати пяти, которые хотят того же, что американцы привыкли воспринимать как должное, включая право гадить на голову любой страны. И, надо отметить, у Китая неплохо получается. Китайцы проводили новые системы коммуникаций, используя тонковолокнистые оптические кабели, они заново отстраивали Шанхай, где живет четырнадцать миллионов человек. Центральное руководство Китая инвестировало триллионы долларов в этот проект, снося целые жилые кварталы, если те стояли на пути к прогрессу. А если такое самовольство было кому-то не по нраву, китайцы решительно расправлялись с инакомыслящим, на свой лад, разумеется. Они знали, что Америка не станет вмешиваться в их внутренние дела, ей совершенно наплевать на всякие там нарушения прав. Слишком большими деньгами пришлось бы рисковать.
Ха! Но должно же быть во всех этих печалях утешение! Чарли откинулся в кресле, надел в маленькой оправе очки и прикинул свои доходы на салфетке. За вычетом комиссионных и налогов его манипуляции принесли сегодня вечером нетто около восьми миллионов — сумма, поражающая не столько своим размером, сколько легкостью и быстротой, с которой она перекочевала в его карман. Всего пара телефонных звонков! Какая насмешка над трудами и радениями человеческими! Что ж, мы живем не в самом справедливом мире…
Как просто подтвердилось то, что теоретики называют рыночной неэффективностью, — все решается с помощью информации, которая вовремя до тебя дошла. Его даже можно назвать упырем, высосавшим денежки из глотки сэра Генри Лэя. По крайней мере, они пойдут на добрые дела. Эти деньги он переведет на имя ребенка Джулии, по бессрочной доверенности. Их достаточно для безбедной жизни. Он вспомнил, как его отец покупал старые шины в гараже дорожного патруля Миннесоты по одному доллару пятидесяти центам. Не было тогда еще, в 1956 году, радиальных шин со стальным усилением. Чарли, мой мальчик, я тебя научу, как починить порванный ремень вентилятора для охлаждения радиатора. Может, тебе это пригодится. Представь себе, что ты едешь где-нибудь, где нет ни души и… В 1967 году он показал отцу «F-105» и пообещал ему, что НАС А через пару лет запустит человека на Луну. Отец не поверил. Чарли рассказал ему, что во время испытательных полетов в 1970 году этот самолет нес на борту небольшую ядерную боеголовку. Отец и этому не поверил. Просто они жили в разных и временных поясах и в каком-то смысле были потеряны друг для друга. Мыслимо ли, чтобы пятидесятивосьмилетний американец-чиновник мог переложить на свой счет восемь миллионов баксов только потому, что стал свидетелем, как богач захлебывается собственной рвотой. Его отец никогда бы этого не понял, и Элли тоже. Правда, тут была иная причина. Что-то происходило с ее головой в последнее время. Что-то смещалось в сознании. Может, из-за Джулии, кто знает. Она стала боязливой и раздраженной, постоянно несла какую-то чушь о поселках для пенсионеров, жаловалась, что Чарли слишком много разъезжает. К тому же стала очень рассеянной. Покупала дорогие овощи и оставляла их гнить в холодильнике. Что ни день, перекрашивала волосы, по ошибке принимала пилюли, прописанные Чарли от гипертонии, забывала повесить телефонную трубку. Он старался быть терпеливым, но у него плохо получалось. Она буквально сводила его с ума.
Он просидел в лобби еще целый час, читая все подряд в «Интернэшнл геральд трибьюн» и поедая кусок шоколадного торта. Следующее соображение волновало его: откуда мистер Мин обо всем прознал? Предприятие, которое Мин финансировал, сначала начнет выпуск уже налаженной линии переходных устройств для интернета, а не Q-4. Возможно, конечно, что кто-то из отдела продаж мог распустить слухи о квадропортальном микропроцессоре, или кто-то из отдела разработок брякнул на какой-нибудь профессиональной конференции. В общем, его главному конкуренту, «Маниле телеком», наверняка известно о разработках его компании, так же как Чарли хорошо известно об их инновациях.
Он решил до времени не концентрироваться на этой проблеме. Вопрос с Джулией представлялся сейчас куда более важным. Он взглянул на часы и наконец в полночь, решив не дожидаться ее звонка, набрал номер офиса Джулии в Манхэттене.
— Скажи мне, моя радость, — начал он, прорвавшись через секретаршу.
— Ох, папочка…
— Так что же?
Пауза. Потом она расплакалась.
— Ну, будет, будет, — сказал он со вздохом, закрывая глаза. — Не плачь.
Она взяла себя в руки.
— Все хорошо. Я в полном порядке. Это все ничего. И вовсе не обязательно иметь детей, чтобы жить полнокровной жизнью, — постоянно себе об этом говорю. Какой прекрасный день сегодня! А с этим я справлюсь. И я не хочу, чтобы ты обо мне беспокоился.
