— Постой, Анна, не уходи, — негромко позвал тот, и Анна узнала голос Джона Миллера. — Прости меня, — сказал он, подходя к воротам. — Я действительно малость перебрал. — Он опустил голову, затем поднял ее и посмотрел в глаза Анне.
Она отметила, что Джон хорошо выбрит, одет в помятые, но чистые рубашку и джинсы.
Под его пристальным взглядом Анна слегка смутилась. Она вдруг вспомнила их первую встречу. В тот день вся Ирландия едва не плакала от горя — их бейсбольная команда проиграла французам в Париже финальный матч. Исход его решил всего один мяч, последний. Поначалу Джон тоже горевал, но по мере того, как осушал кружку за кружкой, настроение его менялось к лучшему — ведь Ирландия все-таки дошла до финала.
— Виски на меня плохо действует, — произнес он, опираясь руками на прутья ворот.
Анна вздохнула и кивнула.
— Прости меня, — снова повторил он.
— Ладно, прощаю. — Она повернулась, чтобы идти.
— Анна, — снова позвал Джон.
— А чего ты ожидал? Чтобы я обрадовалась встрече с тобой? После стольких лет?
— Я знаю, что виноват, — глухо отозвался он. — Не нужно мне было пить. — Помолчав, он снова заговорил: — Когда я трезвый, ты мне кажешься еще красивее, чем раньше.
Анна посмотрела ему в глаза и увидела в них знакомые искорки. Она не смогла удержаться от улыбки.
— Хорошо, Джон. Я тебя простила. А теперь до свидания, я иду спать.
Она торопливо зашагала к дому, а когда вошла, заперла за собой дверь и поднялась к Шону. Тот сидел за компьютером. Услышав ее шаги, он, повернувшись в крутящемся кресле, показал на экран:
— Смотри, вот это моя страница на нашем школьном сайте.
Анна увидела две фотографии сына: ту, что она дала ему пару дней назад, и вторую — сделанную, по-видимому, в школе и совсем недавно. Под фотографиями шли ответы на вопросы.
— Значит, твой любимый фильм — «Пока ты спал»?
— Чеееего?! — воскликнул Шон, подскочив в кресле. Лицо его побелело от возмущения. — Ты где это нашла?
— Не волнуйся, я пошутила.
Шон уселся обратно.
Из его ответов Анна узнала, что еду и напитки он предпочитает американские, что его любимая игра — бейсбол, а любимое место — Флорида.
— Не вижу, чтобы ты становился ирландцем, — усмехнулась она.
— Зато моя любимая девушка — ирландка, — возразил Шон. — Значит, я хотя бы частично уже ирландец.
Анна покрутила колесиком мышки, листая страницу, и натолкнулась на пустоту в вопросе о будущем.
— Непонятно. Ты что, не знаешь, кем хочешь стать? — удивилась она.
— Не знаю, — пожал плечами Шон. — Иногда хочу представить свое будущее — и не могу. Пустота какая-то. Такое ощущение, что живу на вершине скалы, откуда ничего не видно.
— Так, ясно. — Анна косо посмотрела на сына. — Опять насмотрелся этого кошмарного сериала, «Бухта Доусон»?
Глава 4
Стингерс-Крик, Северный Техас, 1979 год
От днища и кузова мчащегося побитого белого пикапа отлетали куски ржавчины. На петляющей дороге, ведущей от Стингерс-Крик, его швыряло из стороны в сторону. Была почти полночь. Рядом с водителем, согнувшись и трясясь так, что ее торчащие из-под халата тощие ноги постукивали друг о друга, сидела Ванда Роулинз, бледная как полотно. Ее крашеные белые волосы, черные у корней, нечесаными прядями свисали по шее и щекам. Дюк лежал у нее на коленях, вцепившись в ее руку. Глаза его были широко раскрыты. Густой запах хвойного леса холодил ему ноздри. Он смотрел на лицо матери, осунувшееся, с острыми скулами и черными синяками под глазами, озарявшееся внезапными полосами света. Она смотрела в окно. Дюк попытался заговорить и не смог — от криков горло его пересохло. Он был бледен, если не считать большого красного пятна на лбу. Мягкой гадкой волной его худенькое тело снова начала обхватывать боль. Он еле слышно застонал и попытался повернуться. Глаза его закрылись.
— Он пошевелился! Пошевелился! — воскликнула Ванда и запричитала: — Мальчик мой, не уходи. Пожалуйста, не уходи от своей мамочки.
Голова ее опустилась, из глаз брызнули слезы. Дюк не отвечал, он лежал неподвижно, продолжая сжимать холодными пальцами руку матери.
— Родной мой, что с тобой? — всхлипывая, продолжала говорить Ванда и вдруг завизжала, затрясла сына за плечи: — Да очнись ты! Слышишь?!
— Успокойся, Ванда, — равнодушно сказал водитель. — Не дергай его так, а то до больницы живым не довезем.
Ванда вдруг умолкла, выпрямилась и снова уставилась в окно, перестав обращать внимание на Дюка. Тот лежал все так же неподвижно, ноги его свесились и постукивали о край сиденья.
Минут через десять пикап, взвизгнув тормозами, остановился на площадке перед зданием больницы. Ванда открыла ногой дверь и, подхватив Дюка, вышла из машины. Руки и ноги его безжизненно болтались. У входа в больницу Ванда споткнулась и едва не упала. Распахнув локтями двойную дверь, она вошла в холл. Перед ней была еще одна дверь, она толкнула ее и очутилась в длинном, ярко освещенном коридоре. Здесь глаза Дюка открылись. Он обвел мутным взглядом стены и понял, что находится в больнице.
— Ты какого черта приперлась со своим молокососом сюда, шлюха? — прошипел позади Ванды чей-то голос с сильным мексиканским акцентом.
Ванда обернулась и увидела мужчину в белом медицинском халате.
— Я куда велел тебе его нести? Я врач Гектор Батиста, а ты — грязная сучка.
Он посмотрел на следы рвоты на футболке Дюка, схватил Ванду за локоть и потащил к двери, через которую она только что прошла. В холле Гектор кивком показал водителю, чтобы он следовал за ним.
Они вошли в смотровую, маленькую грязноватую комнату, освещенную слабой люминесцентной лампой. Посреди нее стоял металлический стол. Ванда положила на него Дюка, обхватила его маленькое тельце и снова зарыдала.
Гектор оттолкнул ее и принялся осматривать мальчика. Поднял зрачки и посветил в них небольшим фонариком.
— Зрачки в норме. Что с ним случилось?
Никто не отозвался.
— Вы сказали мне по телефону, что мальчик ударился головой. Это все?
— Да, все, — ответил водитель.
Гектор подошел к раковине, где в чашке лежал кусок серого застиранного бинта, включил воду, намочил его, вернулся к столу и положил бинт на голову мальчика. Взгляд Дюка стал осмысленнее.
— Ты помнишь, что с тобой случилось? — спросил его Гектор.
Дюк попытался пошевелить головой и не смог.
— Какой сегодня день?
— Пятница, — прошептал Дюк.
— Ты знаешь, как зовут нашего президента?
— Да откуда ему знать-то? — удивилась Ванда.
